Дэн хохочет, начиная открывать рюкзак. Я закрываю глаза и визжу, как ненормальная…

…и просыпаюсь.

На полу какое-то движение, и я, затаив дыхание, долго вглядывалась в темноту. Я видела стол, который тускло освещала лунная дорожка из приоткрытого окна. На лампе висел подарок Евгения, в безжизненных стеклянных глазах кукольной головы отсвечивались серебристые блики луны.

Крик снова рвется из глотки – мне кажется, что глиняная копия моей головы слегка покачивалась. Покачивалась и подмигивала мне своими прозрачными глазами.

Тихий шорох, и по ковру бесшумно проскользила Масяня – наша персидская кошка.

«Елки-палки».

Значит, Масяню привлекла поделка Жени. Вероятно, она тронула «мою» голову лапкой.

(нет)

(голова живая)

Мне стало жутко. Будто чьи-то ледяные руки затаскивали меня в сырой, заброшенный колодец.

Я вышла на кухню и вдруг разрыдалась. Приготовила себе кофе и легла спать только под утро. И уже спала без сновидений.

* * *

Дэна выпустили из-под стражи через неделю после похорон Антона. Его родители наняли одного ушлого адвоката, который сутками рыл землю, пытаясь опровергнуть выдвинутые против Власенко обвинения. Ему удалось запросить информацию с камер наружного наблюдения. На одной из записей было видно, как Вардан с Дэном помогают Антону дойти до автобусной остановки. Усадив его на лавку, они быстро шагают прочь. Через некоторое время Антон, не дождавшись автобуса, уходит куда-то, пошатываясь и качаясь.

Следователь возразил, что убийство могло произойти после этого эпизода, но адвокат парировал этот выпад убийственным аргументом – сразу после ухода с остановки подозреваемые пошли в кафе, где просидели почти час. И свидетелей этого факта было как минимум десять человек, не считая персонала заведения.

Более того. Как мне потом объяснила Инга…

(боже, не могу об этом говорить без содрогания!)

в общем…

голова…

голова Антона была даже не отрезана, а отрублена. И предмет, которым это делали, был чрезвычайно острым, как скальпель. Тем жалким ножичком-ковырялкой, который обнаружили у Дениса в моей квартире, можно было разве что с яблочка кожуру снять. Но никак не перерубить шейные позвонки человеку. К тому же на ноже не было обнаружено ни капли крови. Дэн, конечно, мог бы вымыть нож, но тогда за каким чертом он не избавился от куртки? Зачем он притащил такой опасный компромат с собой, да еще сразу после расправы?!

Сам же Дэн неустанно твердил на допросах:

Да, напали.

Да, брызнули баллоном.

Да, били, и даже ногами.

Зачем нож? Хотели напугать. И даже порезали брюки Антону.

Порезали, разумеется, на заднице. Кстати, съемку унизительного действия запечатлел на телефон Вардан, и сейчас этот короткий ролик приобщен к уголовному делу.

Ко всему прочему Дэн с Варданом прошли проверку на полиграфе, результаты которого показали, что подростки говорят правду.

Все это легло в основу защиты наших одноклассников, и следствие пошло на попятную. Расследование дела оказалось запутанней и сложнее, чем предполагалось в самом начале. По всему выходило, что настоящий убийца на свободе.

Собственно, оставался последний, самый болезненный вопрос – где голова?!

Оперативники облазили каждый квадратный сантиметр в округе, но все поиски были тщетны. Водолазы тоже ничего не нашли.

Все это мы обсуждали с Женей, сидя в «Бургер-Кинге». Я смотрела на его стильную прическу, на чисто вымытые волосы, на аккуратно подстриженные ногти без разлохмаченных, как раньше, заусенцев, на свежий, модный свитер, я вдыхала исходящий от него приятный аромат мужского одеколона и не могла поверить, что еще месяц назад этот парень смахивал на бомжа, спустившегося с чердака за опохмелом. Мне даже показалось, что у парня изменилась фигура – грудь выпрямилась, плечи расправлены, в глазах уверенность, а не страх быть заклеванным и побитым.

Я с изумлением разглядывала чудное превращение из гадкого утенка в лебедя, а в моем мозгу неприятно зудели слова странного незнакомца:

«Держись от этой семьи подальше»

– Меня сегодня опять к следователю вызывали, – сказал Сбежнев, помешивая трубочкой колу. – Надоели со своими расспросами, хоть на стенку лезь.

– Да уж. Не повезло, – сочувственно произнесла я. Взяла из пакетика картофелину-фри и отправила ее в рот. – Мне почему-то кажется, что если бы вы с Антоном поехали ко мне в тот день раздельно, ничего бы не случилось.

Женя окинул меня внимательным взглядом, и я почему-то подумала о стеклянных шариках в глазницах.

– Ты так считаешь? – спросил он. – А я думаю, что вряд ли. И Антона бы они достали, а потом за меня взялись бы.

Я пожала плечами. Мне было неприятно снова вспоминать тот вечер. Но весь ужас заключался в том, что абсолютно все последующие дни рождения я буду прокручивать в памяти именно это. Это как пить дать. Так уж устроен человеческий мозг.

– Знаешь, что меня беспокоит больше всего? – вдруг спросил он. Нервно отпил колу, закашлялся, вытер рот и уставился в окно. – Куртка. Чертова куртка, она мне снится, – сдавленным голосом проговорил Женя.

Я сразу поняла, что он имел в виду.

Куртка Дэна. Испачканная кровью Антона.

– Ходят слухи (которые, конечно же, распустила Инга), что куртка не является доказательством. Понимаешь? Вся в крови и не является доказательством, это как, по-твоему?

– Я не знаю, – призналась я.

– А я догадываюсь, – понизив голос, сказал Женя. – Якобы пятна на ней расположены так, словно кто-то специально пытался ее испачкать. Чувствуешь?

Я медленно перевела взгляд на него. Лицо юноши было бледным и серьезным.

– Ты хочешь сказать, что Дэна кто-то хотел подставить?

Он молчал.

– Но после той драки домой пришел ты, потом Дэн.

Сбежнев усмехнулся, хотя в его глазах появилась тревога:

– Хорошо соображаешь. Мне кажется, поэтому меня и дергает следователь.

«Они думают, что это я» – прочитала я на его напряженном лице.

Я на мгновение замерла с картофелиной в руке.

– Но это же бред!

Женя с кислым видом отодвинул от себя колу.

– Я уже ни в чем не уверен.

Я не знала, что ответить.

(что ты знаешь о семье Сбежневых?)

(что ты знаешь о его отце?)

Я поправила цепочку, подаренную мне на день рождения матерью, и Женя это заметил. Его губы тронула легкая улыбка, черты лица разгладились: