Он галантно подал мне руку, помогая выбраться из машины, расплатился с водителем и повел меня к крыльцу.

– Женя, мы будем одни? Или еще кто-то будет?

Эта мысль вертелась у меня в мозгу всю дорогу, и лишь сейчас я осмелилась ее озвучить. Хотя была уверена в ответе на девяносто девять процентов.

Сбежнева тем не менее мой вопрос обескуражил. Или, по крайней мере, застал врасплох.

– Я думал, нам будет интереснее вдвоем, – сказал он виновато. – Послушай, Олеся… У меня, кроме Антона, никого не было. А звать этих… – он пренебрежительно махнул рукой, перепачканной в муке, куда-то в сторону, – я не хочу. Ты уж прости. Зачем я буду приглашать эту толпу, если за все время, кроме пинков и щелбанов от них не видел?

Я решила, что это вполне резонно, и мы закрыли эту тему.

Женя проводил меня в гостиную, а сам помчался на кухню, пропыхтев, что у него горит духовка. Я уселась на диван, потрясенно разглядывая накрытый стол. Мама дорогая, и это он все сам приготовил?! Да тут не то, что весь наш класс накормить можно, здесь целая дивизия солдат может неделю питаться! Стол буквально весь заставлен угощениями, от вида которых у меня тут же началось обильное слюноотделение.

Одних салатов было пять видов, помимо этого – нарезка из ветчины, бастурмы, буженины, балык, грибы в сметане, усыпанная укропом форель, запеченная в фольге, мясные и рыбные рулеты, язык в желе, баклажаны с тертым сыром и чесноком, фаршированный перец и многое другое. В конце стола громоздилась массивная ваза, доверху заполненная фруктами.

– Женя, возвращайся скорее, а то я захлебнусь слюной, – пробормотала я, включая телевизор. – Или съем собственную руку.

Вскоре он вернулся с кухни, неся на широком подносе вишневый пирог. Я всучила ему шкатулку и, приняв ответный поцелуй за подарок, стала накладывать салаты.

– Ты не перестаешь меня поражать, – сказала я, пробуя «Цезарь». – Просто супер, очень вкусно!

Женя робко улыбнулся. Сам он почти не притронулся к еде. Откупорив бутылку с красным вином, он разлил его по бокалам на длиннющих ножках.

– За тебя, – сказала я.

Женя сделал крошечный глоточек, застенчиво пояснив, что алкоголь в больших количествах ему противопоказан по здоровью.

Наевшись, я поинтересовалась:

– А почему твой отец не с нами?

Женя смутился. Ковырнув вилкой развороченное тельце форели, он ответил:

– Мы с ним уже посидели. Просто он… ну, не очень любит компании.

«Даже когда компания – твой собственный сын и его знакомая девушка?» – хотела съязвить я, но вовремя удержалась. Женя мог воспринять это как обидную шпильку.

– Он сейчас работает, – словно оправдываясь, проговорил юноша. У нас в сарае… нечто вроде лаборатории.

– О, – оживилась я. – Он тоже скульптор? Лепит что-то?

– Вроде того, – уклонился от прямого ответа Женя.

– Ты покажешь мне свои работы? Мне жутко интересно, – призналась я, и он с улыбкой кивнул. Я давно обратила внимание, что он весь преображался, когда речь заходила о его хобби. Как давно заброшенная картина, которую освежили новыми красками. Или затухающий уголек, который вспыхнул пламенем от дуновения ветерка. И пусть этим ветром (или красками) буду сегодня я. Ведь, по сути, все это время парень жил, как отшельник, наедине со своими учебниками и глиной с пластилином…

Мы сидели, оживленно болтая о всякой чепухе, и все было замечательно.

Пару раз мне позвонил отчим, но вызов постоянно срывался, а я не стала перезванивать. Пошел он на хрен.

– Теперь пирог, – объявил Женя. Он быстро организовал чай, а я, лениво развалившись на диване, пялилась на экран телевизора.

«Сегодня ты обожралась, корова» – подумала я и хихикнула. Да, после такого плотного ужина мне придется неделю в фитнесс-центре потеть. Или сесть на диету.

Снова затренькал мобильник, и я, увидев, что снова звонит отчим, рявкнула с неприкрытой яростью:

– ЧТО?! Что вам надо? Я в гостях!!

– …жай! – услышала я едва различимое сквозь помехи. Казалось, этот долбаный Андрей Алексеевич находился не в двадцати километрах от меня, а как минимум в Антарктиде.

– Что?!

– …скорее! Быстро домой!!! Олеся! Ты где?! – ревел он, и я, скривившись, отодвинула руку с телефоном – его мерзкий голос спицей впивался прямо в мозг.

– Я отпросилась у мамы. И я приеду тогда, когда сочту нужным, – отчеканила я, сбросив разговор. Подумав, я перевела входящий сигнал на бесшумный режим.

– Что-то случилось? – с беспокойством спросил Женя, но я покачала головой.

– Это происходит постоянно. Не бери в голову.

Сбежнев начал раскладывать куски пирога по блюдечкам.

Я молча отхлебывала ароматный чай. К тому времени закончилась реклама, которую сменил вечерний выпуск новостей.

– Олеся, я все хотел тебя спросить… – заговорил Женя. – Знаешь…

«…Как сообщили в пресс-службе прокуратуры города Москвы, сегодня утром был найден исчезнувший накануне автомобиль, в котором была обнаружена семья Власенко… Его извлекли из реки…»

Я поперхнулась. Вытерла рот, уставившись круглыми глазами в телевизор.

Женя с заторможенным видом проследил за моим взором. Его рот раскрылся, словно ковш экскаватора, только вместо земли или щебня там был кусок непрожеванного пирога.

«…Все трое были убиты и обезглавлены. Напоминаем, что Денис Власенко фигурировал в уголовном деле по факту убийства Хлебникова Антона в качестве подозреваемого… Но на днях Власенко выпустили из-под стражи, оставив под подпиской о невыезде… В настоящее время обвинение в убийстве Хлебникова никому не предъявлено…»

Я почувствовала, что все чудеса кулинарии, включая вишневый пирог, так и просятся из меня наружу. Словно тоже хотят послушать, что же там такого случилось с Денисом и членами его семьи…

Я встала из-за стола.

– А… где их головы? – неизвестно зачем брякнул Женя. Он дожевал пирог и облизал пальцы.

– Мне… мне надо идти, – пробормотала я, понимая, что еще немного – и меня вывернет наизнанку.

Карман в джинсах ожил от вибрирующего телефона, и я вытащила его. На этот раз звонила мама. Если она хочет предъявить мне претензии по поводу наших отношений с отчимом, то это напрасная трата времени, решила я.

– Да, мама, – каменным голосом проговорила я.

– Олеся… Олеся, доченька.

Услышав ее задыхающийся, преисполненный паники голос, я похолодела. Что там произошло?! Что-то с отчимом? Или, не дай бог, с мамой?!

– Олеся, папе плохо… Андрею… Приезжай скорее, дочка… У него пена изо рта…

Я выдохнула, чувствуя невероятное облегчение и вместе с тем укор совести.