Свен и Годо оживленно обсуждали что-то между собой; о шелках и серебре все забыли, будто все это составляло повседневное убранство избы. Вито повертела в руках кувшинчик с ланью. До чего хорошенький, у самой Сванхейд такого нет. Никто не скажет, что сыновья Альмунда – рохли и неудачники, вернулись из похода без добычи. А если без вождя… значит, это судьба Грима. И судьба Ульвхильд – овдоветь так рано. Почему позор должны нести те, чья удача оказалась сильнее?

У Вито не оставалось другого пути, и она это знала. Семья Альмунда была единственным для нее местом на земле, и то, что ее муж пока лишь назывался ее мужем, не избавляло ее от обязанности разделять его радость и горе, честь и поношение. Если начнут говорить, что один из них пренебрегает другим – она ли им, он ли ею, – это лишь ухудшит дело. Если они будут жить своим домом, как полагается, то склонных прислушиваться к Ульвхильд найдется куда меньше. Женщины уж точно сочтут, что дочь Олава просто завидует подруге, у которой муж вернулся живым! Особенно когда у нее родится ребенок, как у Илетай…

Подумав так, Вито даже чуть-чуть развеселилась и метнула на Свена робкий взгляд сквозь мокрые ресницы. Он стоял у того ларя плечом к плечу с Годо, точно так же скрестив руки на груди, и пристально смотрел на нее. Мысль о том, что вот-вот она станет настоящей хозяйкой, отчасти утешила Вито. Но самой заниматься домом, следить за челядью и скотом, рассчитывать припасы, ставить хлеб… Радонега всегда поможет ей советом, но сумеет ли она так все устроить, чтобы муж был доволен? Он такой зрелый, прославленный человек, повидал столько далеких земель, прошел через столько опасностей! Если бы он был с ней поласковее, Вито ожила бы, но Свен говорил с ней мало. Ему бы больше подошла взрослая, умелая женщина вроде Сванхейд…

Но он сам выбрал себе жену. Для Вито было слишком сложно разобраться, правда ли возвращение без вождя опозорило сыновей Альмунда или, скажем, Олав признает их правоту в этом деле. Но зато Сванхейд больше не придется смеяться, что-де Свен до сих пор спит с хирдманами, а это уже кое-что…

Остаток этого дня Витислава осматривала свое привезенное три года назад приданое. Хоть ее и собирали замуж раньше срока и второпях, родители и брат дали ей все, что нужно княжеской дочери для достойного прибытия в новую семью. Три года все это лежало без употребления, ожидая дня, когда она заведет свое хозяйство, – тонкое полотно, крашеная фризская шерсть, франкское цветное платье, греческая посуда, серебро, назначенное для покупки скота. Скатерть с бранным узором – покрыть новый стол, на который молодая хозяйка будет ставить ею испеченный хлеб. Когда-то ее старший брат Мстислав передал все это Свенельду прямо перед престолом Сигтрюгга-конунга из Хедебю – их обручение состоялось там, и все знатные даны были свидетелями. Пришло время всему этому выйти на свет. Вместе с Радонегой они решали, что куда употребить, чтобы показать будущим гостям и приданое Вито, и добычу Свена. Занимаясь этим, Вито так укрепилась духом, что забыла не только о попреках Ульвхильд, но и про нее саму. Часть свеев, человек с полсотни, оставались на новом дворе самое меньшее до весны, но Свен и Годо поговаривали о том, чтобы оставить их насовсем – люди понадобятся не только зимой, и все строили расчеты, смогут ли их прокормить и обеспечить. Вито смущала мысль о том, чтобы оказаться хозяйкой не одного дома, а целого двора с дружиной, но она старалась этого не показать – ведь и рождение ее, и воспитание, и замужество именно для того ее и предназначили. И теперь, не в пример былому, она уже не может сказать, что слишком мала для такой чести.

– Они умеют о себе заботиться, – утешил ее Свен. – Пока ты привыкнешь, они будут сами себе кашу варить, ну а со временем…

У Вито захватывало дух при мысли о том, что будет «со временем» – когда она будет следить за столом и припасами для дружины, будет повелевать женами всех этих людей, которых им еще предстоит найти, их дети будут играть с ее псами. Скотина ее будет ходить целым стадом, ее челядины будут пасти овец и стричь дважды в год. Ее служанки будут доить коз и коров, снимать сливки, сбивать масло, делать сыры, готовить пищу на сотню людей, мыть и чесать шерсть, прясть и ткать… Она видела себя такой, как Сванхейд, уверенной госпожой знатного дома, перед которой все расступаются, под взглядом которой все опускают глаза, а она идет среди суеты, все замечая и до последней мелочи зная, кому что делать.

И лучше всего, если под передником она будет носить нового, будущего господина всего этого имущества, челяди и дружины… При мысли об этом Вито казалось, что она начинает сиять, испуская золотые лучи, будто солнце.

Но как ей из нынешней Вито сделаться той, что в мечтах и так не похожа на нее нынешнюю?

* * *

Сам того не зная, Свен нашел наилучший способ уязвить Ульвхильд – может быть, единственный достойный. Назавтра Вито обошла молодух Хольмгарда и пригласила через семь дней к себе в гости. Ульвхильд она миновала по совершенно законному поводу – будучи вдовой, та не имела права и близко подойти к новому гнезду молодой семьи, чтобы не занести туда своих злых норн. Свен и Годо объехали несколько ближних селений, созывая к Вито молодых замужних женщин, еще не имевших детей. Все понимали, что это новоселье будет почти той же свадьбой, и готовили в подарок кур и новые горшки, которые полагается приносить не пустыми – с зерном или мукой.

Ближе к вечеру за Витиславой снова пришли с княжьего двора.

– Госпожа Витислава благодарит госпожу Ульвхильд, но не может прийти, – ответил Свен. – У нее много работы в своем доме.

Витислава и правда была занята – вместе с Ляской чистила серебряную посуду, потемневшую от времени, смесью яичного белка, уксуса и соли, чтобы все сияло. Разговаривая со служанкой, Свен посмотрел в лицо супруге – она осталась спокойной, не ударилась в слезы, как он опасался. С ними сидел и Годо, не без тайной зависти осматривая преображенную избу. Дорогих вещей для убранства достаточно нашлось бы и у него, но где взять молодую знатную хозяйку, ради которой стоит расставлять по полкам серебряные кружки с