не об этом. Я о том, что женщины — это нежные цветы, о которых нужно заботиться, а они взваливают на свои хрупкие плечи столько всего… причём часто совершенно по собственному желанию.

— А ты, значит, у нас цветовод? — добродушно усмехнулась Наталья. — Дам тебе один совет, цветовод. Совершенно бесплатно. Катюшке не говори, что она цветочек, который должен благоухать дома в ожидании своего цветовода. Договорились?

— Почему? — Макс хмуро взглянул на ведьму. — В нашем мире женщинам нравится, когда их сравнивают с цветами, — вскинул он бровь.

— Ну если Катюшку сравнить с цветком, то это будет цветок — космополит, — вздохнула Наталья. — Одуванчик, — задумчиво добавила она. — Но я не представляю, как ты скажешь Кате, что она — одуванчик, — фыркнула девушка.

— Почему ты сравнила Катю именно с этим цветком? — Макс с любопытством уставился на свою помощницу. — Я видел его в твоей сложной технике. Самый обыкновенный цветок.

— Обыкновенный? Одуванчик? Здесь я с тобой не соглашусь. Одуванчик, наверное, самый популярный сорняк, который очень любят дети и страшно не любят взрослые, — в голосе девушки вдруг неожиданно проскрежетал металл, Макс даже вздрогнул от неожиданности. — Хотя сами взрослые всегда радуются ярким весенним жёлтым цветам и тому, что те растут в парке или на лугу. Главное, чтобы не у них в огороде или на газоне. В общем, — Наталья жёстко усмехнулась, — за оградой. А если вдруг замечают, что одуванчик каким-то волшебным образом проник на их территорию, безжалостно выдирают его с корнем и вышвыривают. Снова и снова. За свою драгоценную ограду.

Максимилиан ощутил, как от чего-то защемило в груди, и почувствовал, что сопереживает и бедному одуванчику, который, вроде, всем нравится, но от которого всё равно хотят избавиться, и Кате, которую лучшая подруга сравнила с этим цветком.

— В то же время одуванчик дарит хорошее настроение всем без исключения. Он яркий и очень жизнерадостный, — голос ведьмы уже изменился и снова звучал спокойно и мягко. — Поэтому Катя и похожа на него.

Макс понял, что хотела донести до него Наталья, и это понимание сначала отозвалось внутренним холодом, от которого даже стало больно, а затем — бешеной яростью, которая ещё долго клокотала в груди. Лорд из другого мира набрал в поисковике «дети из детского дома» и углубился в чтение…

* * *

Если свобода женщин ошеломила Макса, то поведение некоторых представителей мужского пола, мягко говоря, покоробило.

Мужчины на Земле были воинами и правителями, политиками и спортсменами… Но они могли стать и женщинами. Или жить за счёт женщин. Или вести себя, как женщины.

У Макса в голове подобное не укладывалось. Он, конечно, понимал, что попал в чужой мир со своими правилами и установками, но всему же должен быть предел.

Под конец каждого дня, в течение которого Дарвиг изучал новый мир, мужчине казалось, что его голова взрывается от переизбытка информации. Тогда Наталья давала ему достаточно подозрительный белый кругляшок, который заставляла съесть, запивая водой.

— Да что ты зациклился на этой одежде, — как-то ухмыльнулась ведьма, когда он в очередной раз возмутился по поводу одежды какой-то певицы, с лёгкой руки ведьмы возникшей на экране ноутбука в блестящем нижнем белье. — Да не в белье она, — хохотала девушка. — Это платье для выступления! Знаешь, сколько стоит такое?!

— Какая разница, сколько оно стоит? Оно ничего не скрывает. Женщина выглядит в нём доступной и легкомысленной. А ты говоришь, что Кате нравится эта девушка…

— Не доступной, а стильной, — фыркала ведьма. — А Кате нравится не певица, а её песни. Ты послушай, как она поет!

Он слушал. Мало что понимал из обрывистых коротких фраз, но послушно слушал, потому что Наталья сказала, что эта легкомысленная полуголая девица, в блестящем нижнем белье, всем телом извивающаяся на сцене, словно женщина лёгкого поведения, — любимая певица Кати.

— Голос обработали, но и без обработки он крут, — заверила ведьма, а Макс так и не понял, как можно обработать голос без магии, но не стал задавать вопросов, поскольку и так ежесекундно получал слишком много информации.

* * *

Через неделю, когда Дарвиг решил, что больше уже ничего читать, смотреть и узнавать не хочет, и нужно сделать перерыв, Наташа с загадочной улыбкой вдруг протянула ему свой телефон — ещё одно потрясающее чудо Катиного мира.

— Я сказала, что у меня нет портрета Кати, но это неправда, — смущённо призналась ведьма. — Просто я хотела, чтобы сначала ты получше узнал наш мир. Увидел других людей, посмотрел видео, которые я подобрала для тебя. Теперь вот… Возьми, пожалуйста. Здесь не портрет, а фотки Катюшки. Они гораздо интереснее. Все почти свежие. Рассмотри их хорошенько, как перелистывать ты уже знаешь. А завтра встретишься с Катей, уже подготовленный к встрече.

Макс замер на мгновение, справляясь с волнением.

Завтра?..

Они договорились с Натальей, что прежде чем та организует ему встречу с Катей, он должен получше узнать её мир, чтобы не выглядеть дико и подозрительно. Стало вдруг страшно…

Макс взял телефон с невероятной осторожностью, рука от волнения задрожала, а Наташа вышла из комнаты, в которой устроила своего гостя, тихо прикрыв за собой дверь.

Мужчина устремил жадный взгляд на фото незнакомки, которое занимало весь экран телефона.

Чуть прищурившись, на него смотрела молодая девушка — обладательница больших золотисто-карих глаз и каштановых, слегка вьющихся, волос до плеч. С одной стороны головы волосы были забраны за маленькое аккуратное ушко, в котором сверкала золотая серёжка.

Девушка широко и открыто улыбалась, от чего округлые щеки украшали милые ямочки. Небольшой прямой нос, выгоревшие брови и ресницы и достаточно пухлые губы завершали картину.

Катя оказалась привлекательной девушкой, очень милой, с обаятельной улыбкой. Но Максу пока было сложно ассоциировать эту незнакомку с его Кэтрин, ведь много лет подряд в его воспоминаниях господствовал совершенно другой образ — нежное и в то же время несуразное лицо с неправильными и мелкими чертами лица, принадлежащее мисс Кэтрин Мэнсор.

Хотя Макс, конечно, понимал, что в родном мире у Кати будет другая внешность.

Но именно высокий лоб, вызывающе прикрытый чёлкой, глубоко посаженные карие глаза, сверкающие живым блеском, и нежная улыбка согревали сердце молодого лорда в особо тоскливые моменты.

На следующем фото незнакомка была в коротких синих шортах и белой майке на лямках. На голове — непонятные стеклянные кружки. «Очки», — вспомнил Макс смешное слово, сказанное Натальей.

Он внимательно и настороженно всматривался в лицо той, ради которой совершил невероятный поступок, отказавшись от всего, что было дорого — от привычной жизни, друзей и семьи. И понемногу он стал признавать в улыбающейся незнакомке