Памятник на Куликовом поле по проекту А. П. Брюллова

Сразу после сражения русские воины ещё и сами не осознавали, какую великую победу они одержали. И не думали ни о какой славе. Было вообще не до того. Даже отдохнуть не успели, а на следующее утро князья принялись считать оставшихся ратников. Заново распределяли их по полкам. Приближался ещё и второй враг, Ягайло! Вёл на помощь Мамаю 30 тысяч литовцев. Опоздал он всего чуть-чуть. Находился в 30 или 40 километрах. Значит, предстояло опять сражаться. Опять напрягать все силы, выдерживать удары. И кто-то ещё будет падать убитыми, ранеными. К счастью, этого не понадобилось. Ягайло от своих разведчиков узнал – Мамая разнесли вдребезги. Он был потрясён: русские разделались с бесчисленной армией! Перепугался, какие они сильные. Сразу рванул обратно. Побыстрее, пока не погнались…

Ягайло не знал, насколько ослабели полки Дмитрия Донского. Победа была грандиозная, но и потери очень большие. Погибли князья Фёдор и Иван Белозёрские, Фёдор и Мстислав Тарусские, Дмитрий Дорогобужский, Фёдор Моложский, бояре Андрей Серкизов, Миша Бренок, Микула Вельяминов, Тимофей Волуй Окатьевич, Лев Морозов. Среди убитых были командир разведчиков Семён Мелик, богатыри-монахи Пересвет и Ослябя, девушка-воин Дарья Стародубская. Вторая княжна, Феодора Пужбольская, рубилась рядом с женихом, князем Василием. Он погиб, а невеста была тяжело ранена. Простых ратников и сосчитать было трудно, валялись по всему полю.

На Куликовом поле полегла третья часть русской армии, около 20 тысяч человек. А многие живые лежали в походных лагерях, страдали от ран. Те, кто остался на ногах, собирали мёртвых, копали большие могилы. Построили над могилами деревянную церквушку в честь праздника, когда была битва, – Рождества Пресвятой Богородицы. Хоть некоторых погибших хотелось забрать с собой: князей, бояр, отличившихся героев. Для этого рубили дубовые колоды, выдалбливали изнутри. Чтобы похоронить товарищей и собраться в обратный путь, понадобилось целых восемь дней.

На поле боя набрали и массу трофеев (так называют вражеские вещи, доставшиеся победителям). Оружие и доспехи неприятелей – в те времена они стоили очень дорого. Удравшие ордынцы бросили обозы с имуществом, шатры, телеги всякого добра. Табуны лошадей, верблюдов, отары овец. А нашим воинам отдыхать было рано. Предстоял ещё путь домой – совсем не близкий. Как оказалось, путь был и опасным.

Ягайло-то убежал, но несколько его отрядов разошлось по русским окраинам, пограбить деревни. Пронюхали: полки Дмитрия Ивановича возвращаются ослабевшие. Везут богатую добычу. А обозы растянулись по дорогам, отстали. Литовцы налетели на них. Поубивали кого-то из раненых, возчиков. Захватили часть телег. Угнали первых попавшихся татарских лошадей и баранов. Сражаться не осмелились, побыстрее удрали. Но и княжеские дружинники не могли их догнать на уставших конях.

Двинулись дальше – и снова нападения на обозы. Только теперь на них налетели… рязанцы. Вот они-то до сих пор не научились думать обо всей Руси. Для них «москвичи» – это были чужие, враги. Тоже узнали: идут с войны измученные. Добычи везут много. Высмотрели, где воинов мало. Подкрались ночью. Захватили в плен немало раненых, чтобы выкуп за них получить. Потащили к себе телеги с барахлом. Вот отсюда и видно, как же это было трудно – собирать Русь воедино. Люди просто не понимали, что грабят и хватают в плен героев, которые защитили их самих!

На основную часть войска не нападал никто – тут уж крепко можно было получить. Но Дмитрию Ивановичу пришлось поворачивать часть уставших воинов. Посылать их назад, усилить охрану отставших обозов. Сам государь мучился от ушибов и контузии, у него кружилась голова. Доехал до Коломны и слёг на несколько дней. Добрался до Москвы, и снова стало хуже. Поэтому и настроение получилось смешанным. С одной стороны – радость: ещё никто и никогда так не громил Орду. Но и печаль. Скольких товарищей потеряли!

Памятников в те времена не ставили. Считали – зачем тратить силы и деньги на ненужные сооружения? Вместо памятников строили храмы. А в них как раз и соединялись память, радость, печаль. Залюбуешься на купол с крестом и задумаешься, в честь какого события построили эту красоту. Зайдёшь в храм, вспомнишь погибших. А взамен получишь утешение, тихую и светлую радость. Нужно ли горевать о героях, если они отдали жизни за веру Христову, спасли страну и народ? Значит, они получили высшую награду. Бог принял их в Своё Небесное Царство.

Тех убитых воинов, кого привезли в Москву, похоронили за городом – это место называли Кулишки. Поставили там храм Всех Святых. Сам Дмитрий Донской, его жена, Владимир Храбрый, Боброк и другие воеводы начали строить ещё несколько храмов и монастырей. Великий князь был ещё молодым, 12 октября ему исполнилось 30 лет. Но дней рождения тогда не отмечали. Более важными для человека считали именины – праздник его Небесного покровителя. У Дмитрия Донского таким покровителем был святой Дмитрий Солунский. Его праздник отмечают 26 октября.

Государь в это время поехал в Троицкий монастырь к Сергию Радонежскому. Рассказал о битве. Поблагодарил за благословение, за молитвы. А батюшка Сергий подсказал Дмитрию Ивановичу, как будет правильно отметить победу. Ввести новый праздник – Дмитровскую родительскую субботу. Ближайшую субботу перед днём Дмитрия Солунского. Пускай в этот день во всех храмах поминают воинов, погибших за родную страну и Христову Веру. Вот и в празднике тоже соединятся память о победе, печаль и радость.

Но разве напрасными были все усилия и жертвы, пролитая кровь? Конечно же, нет! А сколько бы оборвалось жизней, сколько городов и сёл сгорели бы, сколько тысяч мирных людей увели бы в рабство, если бы Мамай победил? Если бы его полчища прокатились по Руси пожарами, резнёй, грабежами? Разгромленная и опустошённая Русь опять попала бы в тяжёлое рабство, как во времена Батыя или Узбека. В города и княжества опять понаехали бы «лютые послы», баскаки. Опять выколачивали бы огромную дань, грабили, насильничали. Дмитрий Донской и его герои приняли удар на себя, спасли народ и страну.

Но очень важным оказалось и другое. Битва наглядно показала, какую силу дало Руси объединение разных княжеств и земель. Даже бесчисленную рать Мамая разгромили! Да и само сражение ещё больше сплотило людей, стоявших плечом к плечу на Куликовом поле – князей, бояр, простых ратников. И получилось так, что Русь, выдержав суровое испытание, перешла на какой-то новый уровень. Гораздо более высокий. Дмитрий Иванович это понял. На 1 ноября он созвал в Москве съезд всех князей. Предложил, что общее братство, родившееся в страшной битве, надо закрепить. Всегда действовать вместе. Сейчас никому не нужно было объяснять и доказывать, зачем это нужно. Князья дружно согласились с государем. Решили заключить прочный союз между собой. Постоянно жить в любви и согласии.

И первым делом этот княжеский союз обратился к Олегу Рязанскому. Как посмели его подданные напасть на обозы, захватить раненых? Почему князь не вмешался, не вразумил своих любителей пограбить? Требовала уже не одна Москва, а больше десятка князей. Олегу пришлось освободить всех пленных, кого набрали рязанцы, вернуть всю их добычу. Кроме того, его заставили дать клятву не нарушать мира. А в наказание за нападения признать себя «младшим братом» Дмитрия Ивановича. До сих пор он считался равным с московским великим князем. Теперь становился младшим, должен был слушаться. Противиться княжескому союзу Олег не осмелился, вынужден был согласиться.