— Я… такое вполне могло быть.

— Могло. Но вы считаете, что именно так и было.

— Н-нет.

Инспектор немного помолчал.

— Я расскажу вам, как, по нашим предположениям, было совершено убийство, — произнес он наконец. — Вы, конечно, поняли, что Роберта Саймс вообще не поднималась через Спутан-Дху?

Я уставилась на него с удивлением, и он добавил:

— Ведь на ее теле не было веревки.

Я медленно произнесла:

— И правда, не было. Ну конечно… Если бы она была средней в связке, убийца не смог бы перерезать веревку между ней и Мэрион. А знаете, сама бы я никогда не догадалась. Какая же я идиотка!

— И очень хорошо, что не догадались, иначе бы вы искали ее где угодно, только не на Спутан-Дху.

— Что же тогда произошло?

— Мы предполагаем, что он предложил совершить восхождение с Мэрион Брэдфорд, Роберта же просто наблюдала. Когда он довел мисс Брэдфорд до склона, который был вне видимости Роберты — там есть выступ…

— Я знаю. Я его заметила. Он мог перерезать веревку так, что этого не было видно.

Инспектор кивнул.

— Он толкнул ее и перерезал веревку. Роберта увидела бы только, что произошел «несчастный случай», увидела бы падение своей подруги. Потом она услышала бы, как он кричит, что возвращается. Он легко мог вернуться один, шагая выше над ущельем. Она бы ждала его у края ущелья, переживая ужасные муки. А затем он столкнул бы и ее.

Я молчала. Я была не в состоянии говорить, не в состоянии думать. Кажется, я закрыла глаза. И дрожала.

— Девочка, — очень ласково обратился он ко мне, — если человек — убийца, да еще такой убийца, безумный и… да, озлобленный и безумный, его не стоит защищать, понимаете?

Я возразила дрожащим голосом:

— Долг…

— Не имеет к этому никакого отношения. Он вне закона. Ваш долг касается остальных — здравомыслящих, нормальных людей, которые хотят, чтобы он был посажен, чтобы они были в безопасности.

— Но почему вы не арестуете его, если вы так уверены?

— Я уже объяснял. У меня нет доказательств. Я жду информацию из Лондона. Или же… от Роберты.

— Тогда почему вы оставляете меня с ней, если так уверены, что я покрываю убийцу? — закричала я.

— Потому что я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понять, что в нужный момент вы окажетесь на правильном пути вне зависимости от вашего… долга.

— Вы хотите сказать, моих инстинктов, — с горечью заключила я. — Если бы вы присутствовали вчера вечером в гостиной, вы бы услышали, как я громко и красиво рассуждаю о своих принципах, но теперь… — Я встала. — Вам никто не говорил, что женщинам более важны люди, чем принципы? А я женщина, инспектор Маккензи.

Он поднялся, и наши глаза оказались на одном уровне.

— Хизер Макри тоже была женщиной.

Это меня взбесило.

— Не понимаю, зачем вы читаете мне проповедь о долге, инспектор Маккензи? Даже если я догадалась, кто убийца, это всего лишь предположение! Как я могу помочь вам поймать его? Я рассказала вам все…

— Нет. — Голос его звучал тихо, но мгновенно заставил меня замолчать. — Я по-прежнему вам не верю. — Инспектор мрачно оглядел меня. — А в таком случае, что бы вы там ни скрывали — возможно, нужное мне доказательство, — я должен предупредить вас…

— Доказательство? У меня нет никаких доказательств! Клянусь, нет! А если бы и были… О господи, мне нужно время подумать, — дрожащим голосом произнесла я и чуть ли не бегом бросилась вон из комнаты.

Наверное, в холле кто-то был, но я никого не заметила. Словно слепая, я прошла через холл и бессмысленно вышла на веранду навстречу свежему воздуху и простору долины.

Но, открыв дверь на улицу, я нос к носу столкнулась с Дугалом Макри. Он мрачно поздоровался:

— Доброе утро, мисс. Сегодня прекрасное утро, несмотря на надвигающийся из залива туман. Мы сразу пойдем?

— Пойдем куда? — озадаченно спросила я.

— Сегодня мы идем на рыбалку, мисс Брук. Вы забыли?

— На рыбалку? О… — Я рассмеялась, хотя это был довольно жалкий смех. — Простите, но странно думать о рыбалке после… после всего происшедшего.

— В общем-то, да. Но нельзя же просто сидеть и ждать, что будет дальше, мисс. Лучше выйти на свежий воздух, пойти порыбачить на Абхаинн-Камас-Фхионнаридх и выбросить все из головы. Очень помогает, я-то знаю.

— Да, наверное… Хорошо, мистер Макри, я пойду. Подождите минут пять.

Через четверть часа, стоя среди вереска в том месте, где Камасунари вытекает из озера Лох-на-Крейтеах, я поняла, что Дугал оказался прав.

Окутавший долину туман поднялся и ушел на склоны Блейвена и Сгурр-на-Стри. Там он и лежал длинной дымчатой завесой. Пелена спрятала близлежащий Ан’т-Срон, от его подножия простиралось к северу слабо мерцающее озеро, над которым тоже, переливаясь, навис туман. Гора Марско пропала из виду; Куллин затянуло такой же невидимой дымкой, но над головами у нас небо было чистым и голубым и сияло солнце.

Река, берущая начало в озере, рассыпалась серебряным веером. У того места, где мы стояли, она сужалась и становилась глубже. Бушуя и сверкая, она пенилась у валунов и била о них волнами, напоминавшими выпрыгивающих из воды лососей. У берега коричневая, как пиво, стоячая вода пузырилась пеной и покачивалась. Сильный и свежий запах сухого вереска и торфяной воды смешивался с едким ароматом восковницы.

Дугал оказался прекрасным инструктором. Он быстро научил меня, как собирать взятую мной напрокат удочку, как закреплять катушку, как привязывать наживку, потом он с бесконечным терпением долго показывал мне, как закидывать удочку. Мы говорили мало и только о рыбалке.

Вскоре я, к своему удивлению, обнаружила, что трудное искусство, которым я пыталась овладеть, обладает необыкновенным очарованием, перед которым меркнет прошлое, становится неважным будущее и существенным представляется лишь блестящая, переливающаяся бликами вода да наживка, которую я пытаюсь насадить на крючок. Струящийся поток и бесконечное журчание воды производили гипнотическое действие, и казалось, что отель с его обитателями и их проблемами находится далеко-далеко и не имеет никакого значения.

И несмотря на то, что моя проблема осталась вместе со мной, она — так решительно я отказывалась посмотреть ей в лицо — чуточку ослабила свою хватку.

Дугал приготовил свою удочку, но сначала не рыбачил. Он сидел на берегу, курил и наблюдал за мной, время от времени вставая, чтобы показать, как забрасывать удочку. Я, конечно же, ничего не поймала, у меня даже не клевало. Но этот отрешенный покой так сильно подействовал на меня, что, когда Дугал начал разворачивать бутерброды, я почти совсем обрела былое самообладание.