пока он отвлечен, а может и вовсе остановится, хочу уж было снова попытаться ухватить сиятельство за его ремень первым своим щупом. Ведь ещё миг и мой огнешар следует отправить в полёт, а противник всё ещё под сферой магозащиты. Как вдруг... происходит нечто странное и Толстопряжский буквально вспыхивает словно спичка.

Сам охренел!

— Перелив, — многоголосо раздалось со всех сторон, а я, поражённо глядя на факел, в который превратился некогда человек, на автомате отправляю свой готовый уже огнешар в безопасном направлении и припоминаю-таки, что и правда встречал упоминание о подобном ещё в баронской библиотеке.

Мда, неожиданно короткая дуэль у меня вышла. А спустя менее чем минуту на месте так и не добежавшего до меня дуэлянта кроме пепла и потёков расплавленного металла нихрена более и не осталось. Жуть.

Вышло так, что я в очень удачный момент сорвал формирование плетения, полагаю, чар молнии. Ибо нафига бы Толстопряжский так стремился сблизиться со мной до максимальных для данного колдунства пяти шагов? Да и молния всё же идеальна для продавливания защиты и непрерывного истощения резерва противника, а её применение является классикой, так сказать, в противостоянии двух магов. Но не особо-то и важно, чем хотел приложить меня мой соперник, так как даже в случае того же огнешара я своими действиями вызвал бы такие же жуткие последствия. Такие, к слову, которые, судя по гомону вокруг, были объяснены крайней неопытностью и поспешностью моего противника. Рассудили так, будто бы горячный юноша от волнения, что ему предстоит биться с пусть и более слабым магом, но всё же не на его любимых мечах, в коих он мастак, взял и допустил на бегу фатальную ошибку, да ещё и в столь критический момент создания своих чар. Короче говоря, удачно сложилось со срывом вражеского плетения, повлекшим перелив, и это, пожалуй, стоит взять на заметку и рассмотреть как меру борьбы с магами!

Всё-таки могучий инструмент, этот вот Телекинез, пусть и требует грамотного и умелого применения, как, впрочем, и любой другой, для максимальной эффективности. Если б не моё желание освоить меч, владение чем крайне необходимо в этом мире, то сценарий Псион, который для этого рано или поздно придётся завершить, был бы весьма и весьма перспективным, даже после восстановления ноги.

В общем, дуэль позади и я победил! Эх, жаль только 3 ОР, можно сказать, зря потратил, когда как мог бы и приберечь. Благо, что хоть за успешно выполненный квест мне 1 ОР «капнуло».

Хм(с сомнением), вот только победа-то она победа, но уж очень курьёзная какая-то вышла. Я, конечно, ничего вроде как и не сделал, и противник мой сам на глазах у свидетелей укокошил себя. Да вот только внемлют ли сему его убитые горем безутешные родственники? Или всё же станут злоумышлять? Ведь после такого вот исхода: проигравшему неудачнику не попасть в какой-нибудь постыдный сюжетец на колонне главной площади Академии — навряд ли получится. А графёныш-то сто пудово был гордостью рода и предметом зависти прочих. С помощью же столь глупой смерти отпрыска Толстопряжских, я почти уверен, что конкуренты их теперь с дерьмом начнут мешать. Мда уж, после такого никто не станет прислушиваться к доводам разума, а я для Толстопряжских стану причиной всех бед и...

А это ещё что такое? Квест, серьёзно? «Нанести превентивный удар заклятым врагам». Дела-а-а...

— Эм, что говоришь? А, спасибо, — несколько заторможенно отвечал я на посыпавшиеся поздравления, уж не знаю, на полном серьёзе или в насмешку за такую-то победу. Сам при этом обдумывая то, как сумел создать предпосылки для получения внезапного квеста, да ещё и с такой занятной формулировкой. Интересно.

Вот так вот скоропостижно, можно сказать, и состоялась моя первая дуэль. А я, чего уж там скрывать, на время позабыв о тревогах и безумно довольный, что всё обошлось, прежде чем отправиться к виду из окна на пруд с лебедями, принял полагающиеся поздравления от вновь искромётно-позитивной и, главное, искренней, ну я на это надеюсь, Молин. Которая, впрочем, весьма задумчиво поглядывала на меня, когда я вроде как не обращал на неё внимания. Ну а к ней присоединились и некоторые, из присутствовавших в числе зрителей, мои одноклассники, хотя, всё же, одноклассницы. Мда, взгляд моих, стального цвета глаз всегда заставлял трепетать представительниц противоположного пола.

— Вило, ты жив! Я только узнала! — с боку раздался взволнованный голосок запыхавшейся студентки Пышской, что вызвало у меня глуповатую улыбку на лице, некоторое томление в сердечной мышце, ну и, понятное дело, опять на некоторое время отдалило от получения достойного жилища с видом на пруд. Эх.

— Похорошел ты, Леро, — негромко, лишь для ушей посвящённых, можно сказать, поприветствовал я разрумянившуюся красотку, не став и дальше строить из себя дурака. А затем поспешил прийти на помощь мужественно переносящей все невзгоды златовласке. — Милиз, не тискай ты маркизу, а то ещё вызовет тебя на дуэль, да поколотит деревянным мечом.

— Я так рада, так рада, что мой ненаглядный Леро, как и я, любит носить платья! — пищала несносная няшка, прилипнув к красной как рак Жаропышской. Ну, раз мы не в стенах Академии, и не форме, то можно именовать полностью.

— Милиз, вы... я... я тоже очень рада с вами...

— С тобой! — не отлипая от до крайности смущенной златовласки, потребовала моя несносная «сестрица».

— ... с тобой снова повстречаться... Ой! — поняв, что проговорилась, обречённо вздохнула жертва обнимашек. Ну и уже спокойнее продолжила, хотя закончила довольно порывисто. — В общем, я рада встрече и... и... очень рада, что с Вило всё хорошо.

— Как видишь, «дружище», я цел и невредим! — всё также не повышая голос, слегка иронично, но бодро и вполне дружелюбно подтвердил я очевидное, тепло улыбаясь попавшей в трудную ситуацию девчонке, чей градус трогательности, так сказать, сейчас просто зашкаливал.

— Ты сразу догадался, да? — чуть слышно спросили у меня, откуда-то из смиренно принятых объятий неугомонной «голограммы», страшно подумать, но внушающей, что обнимашки с ней не отличимы, а то и лучше, чем с кем-то биологическим.

— Лишь когда ты воинственно восхищалась идеальностью Милиз, — нагло соврал я, заодно слегка подразнив, ах какой же я нехороший, не находящую себе места красавицу, которая прятала лицо. Но увидев, как синеволосая Молин обратила на нас внимание и нагло греет уши, я поспешил уже во всеуслышание заявить. — Ваше сиятельство, безмерно рад нашей встрече, ведь мы с вашим,