Когда он вернулся, Кэтрин мыла посуду. Эван повернул крышку бутылки, притворяясь, будто открывает ее в первый раз, а затем протянул пунш женщине.

Она покачала головой.

– Я не пью эту дрянь.

– Стресс сжигает электролиты, – настоял Эван. – Пейте.

Кэтрин посмотрела на него, затем взяла бутылку, одним глотком выпила половину и поставила бутылку на стойку, а потом, подавив зевок, потащилась к матрасу.

– Такое чувство, будто я не спала целый месяц, – сказала женщина.

Она, не раздеваясь, забралась под ватное одеяло. Эван поставил бутылку в холодильник и подошел к Кэтрин.

– Я оставлю деньги на барной стойке, – произнес он. – Правила те же, что и в мотеле, относительно еды, выхода наружу и всего остального. Я вернусь завтра.

– О’кей, поняла, – откликнулась Кэтрин.

От переутомления ее голос звучал вяло.

Женщина улеглась на бок, отвернувшись от окна. Эван снял с пробки, которой затыкалась пробирка, крошечный телесного цвета чип размером с точку и осторожно положил его себе на костяшку клейкой стороной наружу. Подойдя к матрасу, он коснулся Кэтрин за ухом, прицепив чип рядом с тремя вытатуированными звездами. Чип был водонепроницаемым, крошечным и почти невидимым. Едва Эван прилепил устройство к коже, как его уже невозможно было заметить.

Эван попытался отойти, но Кэтрин сжала его запястье.

– Не знаю, как я смогу вас отблагодарить, – в полусне пробормотала она.

Эван кивнул ей и поправил одеяло. Кэтрин снова перекатилась на бок и закрыла глаза.

Перед выходом Эван вытащил паспорт Кэтрин из ее сумочки.

К тому моменту, когда Эван достиг Нортриджа, в черном небе пулевым отверстием уже зияла луна. Проделав путь сквозь паутину улиц Долины, он подъехал к промзоне у Парфении. Это место походило на киностудию с разбросанными по территории павильонами съемочных площадок.

Шины «тауруса» шуршали по асфальту, пока машина проезжала мимо офисов и мастерских, бо́льшая часть которых была уже закрыта на ночь. Кроме одного.

Над входом в последнее здание комплекса горел свет. Это был фонарный столб в викторианском стиле, установленный в центре клумбы с бегониями. Вместо фонаря на столбе висела освещенная вывеска, на которой, в свою очередь, был нарисован фонарь. Рядом с ним стилизованным под старину шрифтом было написано: «Крафтфест. Реставрация постеров». Подобный концепт в духе Магритта вполне подходил для мастерской, ибо она служила прикрытием для другого предприятия.

Эван остановил машину и позвонил. Мгновение спустя дверь открылась, и он вошел внутрь, оказавшись в небольшом фойе с голубыми стенами, на которых висели постеры итальянских фильмов-нуар сороковых годов. Еще одна дверь, еще один звонок, и наконец Эван попал в мастерскую.

Вдоль стен тянулись промышленные стеллажи, ломившиеся под грузом разнообразнейших материалов. Банки с краской, растворители для резинового клея, тонкие кисточки с обмотанными пленкой ручками, мастихины, парусиновые холсты, полиэфирная пленка, грунты для афиш, кипы разобранных кронштейнов и рам. Это место напоминало заводской цех, где реставраторы, склонившись над огромными квадратными фанерными столешницами, восстанавливали винтажные постеры и афиши. Между рабочими столами, занимая свободное пространство, виднелись роликовые конвейеры, доходившие реставраторам до бедер, что позволяло в любой момент дотянуться до нужных инструментов.

У большинства художников работали айподы и на головах красовались огромные накладные наушники. Все до последнего носили очки: эта работа подрывала зрение. Какой-то парень с роскошной блестящей шевелюрой аккуратно накрыл смятую афишу английского фильма «День Шакала» промокательной бумагой и опустил ее в чугунный винтовой пресс образца девятнадцатого века. Рядом с ним реставратор разложил на столе для мокрого обогащения оливковую афишу к фильму Фрица Ланга «М» и полил ее из распылителя дезинсекционным средством. Тем временем его сосед осторожно очищал свой постер от грязи при помощи соли сульфоэфиров, которая является поверхностно-активным средством. Эта соль смягчала воду и не разрушала бумажных волокон. Два ассистента быстро переложили постер на вакуумный стол, чтобы мгновенно удалить влагу с нижней стороны, прежде чем она успеет впитаться.

– Эван! Иди сюда! Ты должен это видеть.

Мелинда Труонг, стройная женщина с копной черных волос, ниспадающих на спину, вынырнула из толпы у верстака и жестом подозвала его. Пока Эван шел к ней, по телевизору начались десятичасовые новости. Он посмотрел на экран, чтобы выяснить, не идет ли сюжет о стрельбе в мотеле, но дикторы рассказывали об исчезновении какого-то члена местного совета.

При приближении Эвана рабочие расступились. Мелинда обхватила его лицо руками и расцеловала в обе щеки ближе к губам. На ней был свитер, легинсы и вычурные ярко-оранжевые туфли. За ухом у нее виднелась кисточка размера № 000 – для самой тонкой работы – с обмотанной розовой изолентой ручкой. На поясе в самой что ни на есть всамделишной кобуре торчал распылитель краски «Олимп», похожий на футуристический лучемет. Рукоять тоже была обмотана розовой изолентой. Будучи единственной женщиной в коллективе, Мелинда помечала свои инструменты розовым цветом, чтобы никто их не брал.

Она взяла Эвана за руку и повернула его лицом к столу, у которого собрались остальные.

– Бедняжку сняли с афиши парижского кинотеатра. Со времен войны она прозябала на складе, и о ней забыли до прошлого июня. Прибыла к нам для интенсивной терапии.

Эван посмотрел на вызвавший такую бурю восторга предмет – постер фильма «Леди в ночи» с Джинджер Роджерс, с двух сторон обложенный листами майлара. Постер был порван и продырявлен во многих местах, кое-где были заметны помятости от складывания.

– Выглядит потрепанной, – произнес Эван.

– Видел бы ты ее до того, как она попала к нам в руки! Ее пришлось склеить, отмыть, убрать остатки клея. Но когда мы закончим, она будет стоить шестизначную сумму – владелец будет в восторге. Мы, конечно, берем с него всего двадцать пять долларов в час. – Длинные ресницы Мелинды затрепетали, она лукаво подмигнула Эвану. – Не то, что за свои особые услуги.

Казалось, только сейчас она заметила столпившихся рядом рабочих.

– Ну? – прикрикнула на них Мелинда. – Чего ждете? Марш работать!

Рабочие засуетились. Эван кивнул на постер фильма «Франкенштейн встречает Человека-волка», лежавший на столе рядом.

– А с этим что?

– С этим парнем? – Мелинда улыбнулась, демонстрируя два ряда ровных белоснежных зубов. – Симпатяга, да? Несколько раз его рвали и штопали, как большинство хороших мужиков. – Она отогнула угол постера, чтобы показать Эвану изнанку. – У него тут все эти печати от коллекционеров, доказывающие подлинность. Но.