- Как самоуверенно! – не удержалась я. – Он сам тебе в этом признался?

Она на секунду смутилась.

- Нет, но всё говорит об этом. Его поведение, его забота… его ласки… – сделала вид, что смутилась и отвела глаза Агнешка.

- Что ж, если Джеймс счастлив, то за него счастлива и я, – ровно сказала я.

- И всё же…

- И всё же, Джеймс мог выбрать любую, самую достойную, и выбрал тебя. Цени это, Агнешка, – встала я, давая понять, что разговор окончен.

- Я ценю, – Агнешка тоже встала и прямо посмотрела на меня. – И сделаю всё, чтобы он был счастлив.

Я кивнула. Мы друг друга поняли. Я поспешила со всеми распрощаться. Джеймс выглядел довольно и расслаблено. Я торопилась скорее добраться до дома.

Сегодня не хотела связываться с сестрой. А  ведь с того дня мы разговаривали ежедневно. И я впервые за долгое время чувствовала что мы сёстры. Сегодня я опять почувствовала себя одинокой.

А внутри рычанием отзывалась песня из нашего альбома:

Я падаю, падаю, падаю

В про-пасть.

Держите, держите, держите меня

Не надо мне хло-пать.

На дне, на дне, на дне

Ждёт меня па-мять.

Не отпускай, не отпускай, не отпускай

Меня, пла-мя.

Хочу я, хочу я, хочу я

Гореть и не пом-нить.

Что ты не моя, не моя, не моя…

За что это мне это о, бо-ги…

Утром Джеймс был хмурым и периодически бросал на меня смурные взгляды.

- Что-то не так, Джеймс? – встревожилась я, беспокоясь о работе.

- Вчера я пригласил тебя на ужин примирения, хотел, чтобы вы с Агнешкой подружились.

- И? – непонимающе воззрилась я на шефа.

- И ты так и не пошла мне навстречу.

- С чего ты взял? Всё вроде хорошо прошло. Я была мила, и от улыбок щёки заболели. Подарки от всего сердца приготовила.

- И сказала Агнешке, что она меня недостойна.

- Это она так сказала?! – поразилась я.

- Да. Ты надеялась, что она смолчит и не расскажет? Она устала скрывать, устала от негатива. Она так расстроилась вчера, долго плакала, когда все ушли. Рыдала так, что я еле успокоил.

Мне хотелось съязвить, спросить чем же она успокоилась? Новым домом? Изумрудным колье?

Но ругаться с Джеймсом уже не хотелось. Только вчера скандал был. Каждый день – это чересчур. Джеймс будет опять защищать от меня Агнешку.

Вот ведь стерва, решила между нами с Джеймсом кол вбить? Хочет объявить войну? Что ж, война так война.

Я не хотела думать о том, что моя вина в этом тоже есть. Я ведь и правда не принимала Агнешку. Но что она там рыдала весь вечер от того, что я не поклялась ей в вечной любви? К чему такие театральные трагедии? Складывалось ощущение, что она захотела настроить Джеймса против меня. Но я не пойду по такому же пути. У меня созрел другой план, и я миролюбиво сказала:

- Джеймс, я вижу, ты в любом случае поверишь Агнешке, а не мне. И встанешь на её сторону. Смысл тогда вообще об этом говорить?

На какой-то миг на лице Джеймса проступило раскаяние.

- Я не буду оправдываться. Но зато теперь понятно, что подругами нам с Агнешкой не стать. Если это возможно, я бы не хотела здесь её больше видеть.

- Ты хочешь, чтобы я запретил ей приходить ко мне на работу?

- Нет, я хочу, чтобы она не приходила ко мне на работу.

- Но мы работаем вместе.

- Вот именно.

Мы посверлили друг друга взглядами.

- Мартина, по-моему, это слишком.

- Джеймс, ты мой начальник, я не могу тебе запретить, – со смешком сказала я. – Просто прошу, так будет лучше для всех. Кстати, ты не видел, где у нас спрятались листы магмиллириума? Я тут такую штуку занятную придумала, нужен твой совет.

Я перевела внимание на работу. При последних словах глаза Джеймса сразу загорелись.

- Они кончились, я сейчас отправлю Морфидия за ними. А ты расскажешь, что придумала.

Мне было интересно, насколько серьёзно Джеймс отнесётся к моим словам. Агнешка стала появляться реже, и Джеймс старался её спровадить побыстрее. Ей это не особо нравилось, она пыталась косить под дурочку, делая вид, что не понимает.

И всё время лезла к нему с поцелуями и объятиями, особенно стараясь попасть в поле моего обозрения. Джеймс это вскоре тоже понял, и против моего опасения, что это будет его забавлять, ему стало неловко. И в последние дни она перестала появляться в мастерской совсем. Хоть и караулила его на выходе или торопила домой, если он задерживался.

Через две недели после ужина примирения я огорошила Джеймса вопросом:

- Джеймс, как ты думаешь, у нас с Морфидием что-нибудь получится?

- Смотря что, – поднял взгляд от чертежа Джеймс. – Над чем вы работаете?

- Нет, я имею в виду в личном плане, – смущаясь, спросила я.

- Что-о? – на лице Джеймса недоверие со смехом.

Мол, что за неудачная шутка? Сегодня день дурака?

- Ну да, а что? – недовольно буркнула я. – Я ему давно нравлюсь, я к нему тоже присмотрелась, хороший парень.

- Мартина, ты ведь несерьёзно, – все ещё не верил шеф.

- Почему? – агрессивно спросила я.

- Потому что мы говорим о Морфидии.

- И что? – не поняла я.

- Вообще-то он тебя младше. Для начала.

- Всего-то на три года, Джеймс! Это несерьёзно. Ты вон всех своих подружек лет на десять был старше, и ничего. Сколько Агнешке лет? Двадцать пять? А тебе почти тридцать!

- Так это нормально, я мужчина.

- Что за дискриминация по полу? Короче, это не аргумент.

- Конечно, не аргумент. Потому что речь о Морфидии.

- Да что с ним не так-то?

- Странно, что мне приходится это тебе объяснять, – Джеймс стал уже раздражаться.

- Действительно странно, раз ты говоришь какими-то непонятными намёками. Есть что по делу сказать? – ответила я в том же духе.

- Он же глуп как пробка, Марти! – закатил глаза Джеймс.

- О, боги. Мне что с ним, диспуты вести? У меня для этого ты есть, – ответила я ему теми же словами, что и он мне когда-то. – К тому же твоя, Агнешка, ты уж прости, тоже умом не блещет.

- Марти! – угрожающе пропел Джеймс.

- Ну что, Джеймс? Он учится на артефактора, работает у нас подмастерьем. В самой лучшей артефактной мастерской столицы, между прочим. У самого лучшего мастера всего Авижена, – подлила я елея, – у самого Джеймса Гейзера. Парень далеко пойдёт. И он такой краси-ивый, – похлопала я глупо глазами.