– Хорошо, что я не знаю никаких оскорблений, –усмехнулся Вейдеманис, – будем считать, что ты прав. Тогда выходит, чторазговор Казбека с Егором не имеет никакого отношения к нашему расследованию?

– Шмелев со своей логикой извращенца считает, чтоименно Махметов попросил премьер-министра надавить на Егора. И возможно, сделалэто нарочно, чтобы отвлечь внимание и подготовиться к преступлению. Косвеннымдоказательством вины Анвара Махметова можно считать его отсутствие на стольважном приеме. Но я не верю, что он мог говорить на подобные темы даже со своимблизким другом. А вот другой человек мог говорить. И про Егора, и за Егора. Онмог оказать на него давление, мог разговаривать и с сенатором, и с премьером.Догадываешься, о ком я говорю?

– Его отец?

– Конечно. Он, оказывается, знал обо всем. И не простознал. Он говорил об этом с премьер-министром Малхазовым. Вот так. Босенко мнеговорил, что старший Богдановский обо всем знал и даже пытался поговорить ссыном. Но тот его не слушал. Однако я не мог предположить, что этот вопросАристарх Павлович обсуждал еще с кем-то. И тогда выходит, что нас просто всеэти дни водят за нос. И главный организатор нашего расследования – отец Егора.Или главный преступник.

– Это нечто новое, – взглянул на ДронгоЭдгар. – Почему ты решил, что именно он?

– Смотри на дорогу, – посоветовал Дронго, – ая постараюсь изложить тебе свою версию. Казбек считает, что никто не посмеетдаже покушаться на Егора, зная, чей он сын. Насколько я успел выяснить изИнтернета и других источников, Аристарх Павлович Богдановский создавал своюкомпанию «железом и кровью». Прямо как Бисмарк, объединявший Германию.Решительный, смелый, абсолютно бескомпромиссный. Между прочим, сын вырос вотца, был такой же конфликтный и не шел на компромиссы никогда. Итак, отецузнает, что у его наследника не просто любовная интрижка, а глубокая связь сзамужней женщиной. Более того, с женой сенатора. Уважаемого человека, имеющегомного достаточно влиятельных друзей. Что делать Богдановскому-старшему?Отговорить сына от этой связи? Он знает, что все бесполезно. Более того, ондаже знает, как часто его сын встречается с этой актрисой, ведь сотрудникиБосенко установили камеру у дверей квартиры Егора. Он, правда, сказал, что этобыла единственная камера, но я думаю, он врет. Вернее, я уверен, что он врет.Возможно, камеры были и в других местах. И вся информация просматривалась личноАристархом Павловичем.

Он понимает, что отговорить сына невозможно. Однажды онпытался это сделать, когда его сын приставал к сотруднице планового отдела,которая встречалась с братом его покойной жены. Сын не послушал его даже тогда.Иваницкий уволился, но Аристарх Павлович, очевидно чувствуя свою причастность кэтим событиям, очень помог своему родственнику, создал для него транспортнуюкомпанию, выделил деньги. Но из своей компании убрал навсегда. Вместе с будущейженой, от греха подальше. Теперь еще больше. Гришунина по-настоящему влюбиласьв молодого человека, хотя она была старше его. И вот актриса с не очень хорошейрепутацией, будучи замужней женщиной, собирается разводиться и выходить замужза молодого человека. Импульсивный Егор вполне был способен на подобный шаг.Тем более что однажды нечто подобное уже сделала Наталья, обладающая таким жехарактером, как ее отец и брат. К тому же Аристарх Павлович наверняка знаетсамую страшную тайну Милы Гришуниной. После неудачного аборта она не можетиметь детей. Никогда. И у него не будет наследников от сына. Как такой человекдолжен реагировать на все эти встречи сына с актрисой? К тому же Егордемонстративно с ней встречается и даже увозит ее с собой после приема. Теперьответь на мой вопрос – что бы ты сделал на его месте? Только представь, что тыодин из самых богатых людей, ты привык решать все за других, у тебя нет никакихсдерживающих центров, ты сильный и волевой человек. А самое страшное, что тызнаешь, как терять близких людей. Ты уже потерял свою супругу, я имею в видуБогдановского-старшего. Такая трагедия может закалить человека. И сделать егочерствым и бесчувственным.

– Только не говори, что он захотел избавиться от сына.

– Нет. Он его обожал. Ведь сын был почти идеальным повторениемего самого. А если он решил избавиться от этой женщины? Если произошла роковаяошибка? Если яд, предназначенный для нее, достался Егору? Такое возможно?

– Вполне. Возможно, это был бы идеальный вариант дляотца Богдановского. Но тогда сразу возникает масса вопросов. Где, как, когда,кто, при каких условиях пытался отравить Милу Гришунину? И каким образомотравили самого Егора?

– Я высказываю свою гипотезу.

– Достаточно сложный вариант. Ошибка при убийстве.Возможный вариант, но сложный. А ты сам любил ссылаться на Оккама. Легче всегообъяснять каждое преступление какой-либо ошибкой. И невозможностью найтиубийцу. Но это ложный путь. Так ты меня всегда учил. Труднее найти мотив ивыявить преступника. Отрицая Оккама, мы не становимся ближе к истине.

– Согласен, – кивнул Дронго, – но я обязанрассматривать все варианты, даже такие экзотические. Ведь квартиру Егорапроверяли только люди Босенко. Что они там на самом деле нашли, как там всебыло, никто не знает. И никто никогда не узнает. Вот еще одно доказательство впользу моей версии. Но я с тобой согласен. Она слишком экзотическая. Если быБогдановский-старший пошел на преступление, он бы нанял лучших профессионалов.Самых лучших…

– Что он и сделал, – медленно произнес Вейдеманис.

Он затормозил, и они посмотрели друг на друга.

– Ты так считаешь? – За долгие годы они научилисьпонимать друг друга без слов. Дронго ждал ответа своего напарника.

– Безусловно. Только он мог дать санкцию на эксгумацию.Только он мог приказать Босенко найти тебя. И только он мог разрешить эторасследование до того, как его начнет прокуратура. Для таких людей законы неимеют никакого значения. Он считает себя выше любых законов.

– Поехали в компанию, – решил Дронго, взглянув начасы, – кажется, у нас будет серьезный разговор с Виктором Алексеевичем.

Эдгар прибавил скорости. Дронго достал мобильный телефон ипозвонил Босенко.

– В каком аэропорту вы были? – уточнил он. –Дело в том, что я сегодня тоже ездил в аэропорт.

– В Домодедове, – ответил Босенко. Он говорил достаточнотихо и быстро, – поэтому так долго добирались. Но я уже в своем кабинете.Когда вы сможете приехать?

– Через полчаса, – сказал Дронго, взглянув начасы.

Они немного опоздали, но через сорок минут уже входили вкабинет руководителя службы безопасности компании. Босенко пожал им руки,предложил садиться.

Дронго прошел в конец стола.

– Нет, – возразил хозяина кабинета, – давайтесюда, на свои прежние места.

– Хорошо, – улыбнулся Дронго. Они с Эдгаромпересели поближе.

– Прикажите, чтобы сюда никто не входил, –предложил Дронго, – даже ваш секретарь.