Ярослав провел друга в терем. Сел на скамейку, кою сам выстрогал сегодня, да друга пригласил. Но тот отказался. Сразу начал говорить.

– Ты что ж творишь, друг мой? Зачем Святославу так посрамил?

– Что, уже пожаловалась? – ухмыльнулся сотник.

– О таком девке позорно жаловаться! Просто я рядом был, когда ты ее голую во двор выставил. Кинулся тут же на помощь, плащом прикрыв.

– Вот и славно. Видишь, и никакого позора.

– Да перестань ты улыбаться, Ярослав, я серьезно! – воскликнул резко Радомир.

– И я тоже! – так же резко ответил сотник, встав со скамьи. – Она сама в дом пришла. Сама себя опозорила. Я ее не неволил.

– Знаю о том. Но все же нельзя так с девками знатными поступать. Коли князь узнает…

– Ты меня князем пришел пугать? – разозлился Ярослав.

– Нет, князем пугать не стану. Только напомню, что ты сотник княжеский, Русь защищаешь от напастей, а сам ведешь себя, как разбойник, в своем же доме!

Сотник лишь голову понурил от слов друга да снова на скамью сел, ножичком острым коня деревянного из полена вырезая.

– Ты бы простил ее, Ярослав. Чай, любит тебя девица, – уже более мягко стал говорить Радомир.

– Не за что мне ее прощать. Все в прошлом.

– И все-таки, – не сдавался друг. – Вон, моя Мила тоже меня позабыла, с другим гулять стала. И знаю я о том, что в горницу ночками звала сына боярского. Так что не смейся! Но я смог простить… И теперь живем душа в душу. И лучше женки мне не найти вовек! Она тоже благодарна, что простил. На верность мне землю сырую поцеловала.

– Вот и хорошо, что у вас складно все вышло. И я рад тому, что смог простить ты Милу свою. Но я не ты, и простить не смогу.

Радомир только вздохнул глубоко.

– А ты бы попробовал. Может, и душа твоя от этого бы излечилась.

Ярослав ничего не сказал другу на эти слова, продолжал коня выстругивать.

– Ладно, тебе в душу лезть не моя забота. Только одно скажу, коли еще раз так с какой-нибудь девкой честной поступишь, не смогу назвать тебя другом своим более! Насмотрелся на твои бесчинства в Хазарии. Хватит с меня! Не должен себя так друг мой вести, недобро это.

И Радомир вышел прочь из терема сотника, оставив Ярослава размышлять над последними словами друга.

966 год от Р. Х.

В Киеве стояла русская зима. Снежная, холодная да с морозами трескучими. Хоть весна уже была не за горами, хозяйка ледяная не собиралась пока свои права уступать. В последний месяц так много снегу навалило да такой мороз напал на град престольный, что все носы попрятали по теремам своим.

Да в ясный день никого морозы те не пугали. И как только снег заискрился от лучей солнечных, девицы молодые на улицу высыпали, стали в снежки играть, друг за другом бегать да на санках кататься. Все розовощекие от мороза да счастливые! Глазки задором блестят, звонкие голоса, чай, по всему Киеву разносятся, молодцев привлекая.

Святослава тоже в снежки играла. Да резво бегала за девками, догоняя и снежок за ворот засовывая. Догнала одну, запихнула побольше снега да побежала от нее быстрее ветра, чтоб та отомстить не успела. Бежала Святослава да не видела, что впереди из-за угла кто-то выворачивает. Она со всей силы на вышедшего и налетела.

Охнула от удара да на снег упала. А тот, на кого налетела, стоит себе и даже руки не подаст.

– Помоги подняться! – упрекнула девица.

– Сама на меня прыгнула, сама и вставай, – ответил знакомый холодный голос чуть с хрипотцой.

Ярослав прямо перед ней стоял. В шубе длинной да из мехов ценных. Грудь нараспашку, жарко ему было.

Святослава сама и поднялась. Вскинула на него очи гневные, но потом рассмеялась.

– Ничего не напоминает, Ярослав?

И отбежала от него вся искрящаяся. Локоны золотые, из-под платка выбившиеся от игр веселых, засверкали, как солнышко весеннее.

Посмотрел сотник на девку резвящуюся. Хороша стала! Уже два месяца ее не видывал после истории той срамной с выдворением из терема. И теперь вовсю разглядывал. Вон как очи девичьи сверкают жизнью да радостью. Хоть мороз на улице, а Ярославу горячо стало внутри от глаз тех. Но сотнику надобно было дальше идти, в терем спешил печку на ночь растопить.

Вот и повернулся он к девицам спиной и уже шаг в направлении терема сделал, как ему в спину увесистый снежок ударил.

Обернулся Ярослав, гневно на играющих зыркая.

– Чай, не по тебе забава русская, а, сотник? – закричала ему Святослава.

Не боялась она Волка. Среди девок стояла. А при них он ничего не сделает. Ох как отомстить ей хотелось за ту встречу последнюю срамную!

Ярослав лишь сплюнул гневно да развернулся, чтоб уйти. Не для сотника в снежки с бабами играть. Но не прошел и двух шагов, как в него опять снежок попал, только не в спину теперь, а в голову, сбив шапку меховую набок.

Повернулся снова новгородец к девицам. А те со смеху чуть ли не на снег падают. Святослава же стоит посреди них гордо и уже другой снежок в руках вертит.

– Вот какой бы из меня стрелок вышел славный! Взял бы к себе в дружину, Ярослав? Чай, не хуже тебя стреляю! – купеческая дочь нарочно его по имени назвала, знала ведь, что сотник не любит, когда его именем кликают.

Подруги вокруг еще пуще смеяться начали да на снег попадали вовсе.

Дружинник рассвирепел. Сейчас он ей покажет, как в сотника снежками кидаться да перед подругами срамить.

– Ну, погоди, девка! – крикнул он и побежал в ее сторону.

Подруги, что вокруг стояли, тут же с визгом разбежались. И Святослава что есть мочи с места дернула да смеялась громко. Не догонит ее Ярослав в шубе такой тяжеленной. Она вон, как ветер, мчится!

Сотник тоже понял, что догнать в шубе девку резвую не получится. Но не сплошал. Скинул с себя меха дорогущие и помчался за девицей далее. Стал нагонять. Схватил за плечи, опрокинул на спину и стал снегом лицо засыпать.

Святослава отбивалась, но продолжала смеяться. Лицо снегом тереть зимой было принято. Чай, она тоже подружкам своим всем лица перемазала.

Заметив, что девке все еще весело, Ярослав решил усугубить наказание. Задрал подол тулупчика ее мехового да стал словно по отечески лупить рукою сильной как ребёнка провинившегося.

– Это тебе за снежки! Это тебе за Ярослава! За снежки! За Ярослава!

– Больно же, Ярослав! – кричала девица да смеяться не переставала, снова назвав его по имени.

А когда он еще раз шлепнул напоследок, да посильнее, пуще рассмеялась.

– Ну и как тебе бёдра мои? Чай, понравились, раз шлепал так славно! –и покатилась со смеху на снег, когда сотник ее отпустил.