— Это когда же?

— А когда вступились за ту ведьму.

— Она ведьма?

— Ведьма, раз отказалась продать свою землю господину Бриклайту.

Я сказал медленно, всматриваясь в его лицо:

— А не ты ли был среди тех, кто старался ее... уговорить в тот день?

Он смешался, торопливо отвел глаза, голос сразу стал извиняющимся:

— Мы в стороне, но мы ведь тоже граждане Тараскона...

Я допил чай, поднялся:

— Спасибо, всё было очень вкусно. Рад, что вы не поверили в эту клевету и не пытаетесь заработать деньги, на которых будет кровь. Где, говорите, я могу поспать до утра, пока кончится этот проклятый дождь?

Денифель кивнул женщине, что всё это время молчала, только зыркала от плиты в нашу сторону настороженно и невесело.

— Марица, постели его милости в соседней комнате. Да не забудь принести чистые простыни!

Она кивнула, я направился к двери вслед за нею, спиной чувствовал каждое движение оставшихся за столами, даже видел, кто в какой позе сидит. На удивление никто не шевельнулся, не бросился с ножом, стараясь поразить между лопаток.

Я обернулся на пороге, они смотрят в спину напряженно и уже как будто приняли решение.

— Вообще-то, — сказал я небрежно, — пусть не очень рассчитывают получить эти десять золотых. Жизнь всё-таки дороже.

Я закрыл за собой, женщина торопливо перестилала постель, на меня не смотрела, я терпеливо ждал, наконец она распрямилась и сказала тихо:

— Лучше бы вы уехали.

— А мне дадут? — Она вздохнула:

— Не знаю. Зачем вы ссорились с Бриклайтом?

— Защищал такую же женщину, — ответил я. Она снова вздохнула:

— Знаю. Уже весь город знает. Но Бриклайт... хороший человек. Он так много сделал для города!

— А для отдельных людей?

— Все стали богаче, — ответила она.

— А вы не слыхали, — спросил я, — что не в деньгах счастье?

Она слабо улыбнулась, мол, хорошо так говорить тем, у кого сундуки с золотом, поправила волосы, став на мгновение похожей на Амелию, та точно так же поправляет прическу, вышла, плотно закрыв дверь.

Я быстро осмотрел комнату, крепкие каменные стены, два окошка почти в мой рост, но такие узкие, что едва пролезет рука, не окна, а бойницы, в самом помещении только кровать, небольшой столик и одно старое кресло.

Кровать послушно заскрипела, я снял сапог, бросил на середину комнаты, на цыпочках подбежал, поднял и после паузы подбросил его в воздух, чтобы ударился о пол, как будто его швырнула с кровати небрежная мужская рука. Наверняка слушают за дверью внимательно, звуки доносятся к ним именно те, которых ожидают.

Я торопливо обулся, как можно тише подошел к стене, приложил ухо. Странное чувство, когда вызываешь в себе эти умения лучше слышать и видеть по-другому: тревожно-сладкое, как будто начинает работать второе сердце, добавочные легкие или еще что-то важное, но почти забытое из-за спокойной и сытой жизни. Можно предположить, что когда-то человеку было настолько хреново среди каких-нибудь динозавров или саблезубых, что пользовался всем-всем, только потому и выжил, а потом начал обрастать жирком, а из старых умений только и осталась безобидная способность шевелить ушами. Да и то не у всех.

Голоса раздавались громче, затем толстая стена стала превращаться в некое подобие мутной воды, проступило пять багровых фигур. Они всё еще за столом, только одна настолько близко ко мне, что я невольно задержал дыхание, чтобы не выдать себя, вдруг у этого мерзавца такой же тонкой слух.

Именно он прислушивался, затем сказал так громко, что я чуть отпрянул:

— Тихо... Уже заснул. Марица ушла?

По голосу я узнал Денифеля. Один из сидевших за столом проворчал:

— Ушла.

— Ну и хорошо, — бросил Денифель. — Не одобряет...

— Дура.

— Да ладно, ее так воспитали. Самому такая нравится. Не так ли?

— Да иди ты!.. Как тебе этот... благородный? Спит, привык, что весь мир должен ему служить.

— Послужим, — проворчал Денифель.

Даже в смутной багровой фигуре, где все черты смазаны, я увидел нехорошую ухмылку. Остальные покачивали головами, тонкие руки тянулись на середину невидимого стола.

Денифель повернул голову, похожую на огненный шар, темные впадины глаз уставились на соседа.

— Ты уверен, что удержишь его? — Тот пробурчал:

— Смеешься?

— Я серьезно. Он с легкостью перебил кучу народа в саду. Никто до сих пор не поймет, как он мог остаться незамеченным.

Человек отмахнулся, я уловил в жесте тонкой багровой плети полнейшее пренебрежение.

— То были простые перепившиеся мужики. А этот Ричард оказался всего лишь сильнее. Вы же видите, какой он громадный? А если еще и оружием владеет...

Де Леже подал голос:

— Оружием рыцарских сынков учат владеть с колыбели. Против таких в открытом бою не выстоять. Надо бить в спину.

Денифель засмеялся:

— Не обязательно. Куда приятнее бить в грудь, видя, как противник замирает в страхе... и ничего не может поделать. Куда приятнее бить медленно, чтобы эти благородные ощутили боль и поняли, что сейчас подохнут.

Де Леже повторил:

— Но ты уверен?

— Уверен, уверен, — повторил Денифель уже нетерпеливо. — Я любого могу заступить или зарутить так, что корни пустит хоть в землю, хоть в мраморный пол. Будет стоять хоть целый час, пока у меня маны хватит. За это время его можно до смерти забросать хоть столовыми ложками.

— А вдруг у него защита? Есть и такие амулеты. — Денифель отмахнулся:

— На самый крайний случай у меня есть эта бутылочка, ты знаешь. Просто я не представляю такой опасности, чтобы пришлось...

Он умолк с многозначительным видом. Остальные явно подбодрились, а Меккана сказал нетерпеливо:

— Тогда идем? Он уже спит.

Он поднялся из-за стола, я тихонько вытащил меч и приготовился, однако Денифель сказал злым голосом:

— Тихо!.. Бриклайт пообещал хорошую награду, но я знаю, как получить больше. Намного.

Они затихли, начали медленно опускаться на лавку, головы повернуты к Денифелю. Тот сказал раздельно:

— Еще больше ненавидит его Вильд. Я был тогда с Вильдом и видел, как этот Ричард опозорил его на глазах всего отряда. Вильд в ярости, и если ему дать возможность поквитаться самому...

Меккана хмыкнул:

— Что же он тогда не поквитался?

— Ты знаешь чего, — повысил голос Денифель. — Во-первых, народу было много, во-вторых... Вильд не дурак, чтобы драться с равным или тем, кто сильнее. Он бьет тех, кого точно знает, что побьет. А сильному воткнет нож в спину, в этом он целиком наш...