— Даже если придется оставить пост? — Уточняет Бальтазар.

Лоренс кивает.

— Да, я же попробую сделать так, чтобы мы выжили в сегодняшнюю ночь.

— Ты удивительно серьезен. — Улыбается Ива. — Договорились, сделаем в лучшем виде. Всё равно мы не любители дисциплины и субординации.

— О, какие мы слова знаем, — Бальтазар в ответ на шутливые аплодисменты получает тумак.

— Рассчитываю на вас. Я на разведку.

Лоренс оставляет спутников и уходит по дороге. Верный «поющий» меч висит на поясе, всегда готовый к тому, чтобы вступить в бой. Даже несмотря на то, что его главное свойство вовсе не в том, чтобы рубить головы, издавая странные звуки.

Юноша идет по дороге, пока не останавливается около телеги с разбитым колесом. Городская семья недалеко уехала от города и скорее всего будет ночевать прямо здесь, чтобы поутру взяться за ремонт. Молодого человека с королевскими знаками на одежде останавливают, чтобы расспросить о том, когда можно будет вернуться в город. Лоренс успокаивает, что уже совсем скоро, но еще сообщает, что им стоит бросить телегу и уйти поглубже в чащу.

Глава семейства благодарит за совет, но никуда идти не хочет. Лоренс смотрит на пятерых детей с матерью и двумя стариками, после чего вновь обращается в хозяину телеги:

— Если вы начнете бежать прямо сейчас, то можете выжить. Сегодня ночью вы умрете.

Слова юноши заставляют людей испуганно переглядываться, ведь они не догадываются, что Лоренс видит их растерзанные тела с числом 0,97. Правда, посмотреть на вероятность события в случае их бегства прямо сейчас он все равно не может.

На улицах южного приграничного города рыцари и гвардейцы разжигают фонари. Фокраут напоминает город-призрак с гробовой тишиной, только кошка порой может пробежать по улице с поднятым хвостом. Сегодня маги обходили весь город, чертили охранные руны и проверяли дома на наличие нарушителей приказа. Никто не удивился, когда таковые находились. Некоторые горожане всерьез рассчитывали, что смогут запереться дома и считать, что ничего не слышали.

На берегу Кинжального залива, разделяющего Стилмарк и Манарию, корабли соседнего королевства установили блокаду водных подступов к порту. Большая часть охраны короля Манарии занимает посты в северной части города, а делегация из Стилмарка — в южной. При этом все самые важные люди и приближенные телохранители расположились в городской церкви, как в одном из самых укрепленных и просторных зданий в городе. В другом случае подошла бы и ратуша, но стены храма Герона представляют из себя дополнительную защиту против вампиров.

Бальтазар восседает на бочке как король и смотрит на пустую улицу. На стену с противоположной стороны улицы опирается Ива. Им поручили следить за одним из маршрутов к центру города, где расположен храм бога солнца на склоне горы. Здесь же должен быть и Лоренс, но он по-прежнему где-то пропадает, если вообще успел вернуться с разведки. Никто из командиров слушать об ужасной опасности не захотел, а Элизабет Викар как раз была на совете, так что Ива предложила просто забить и пойти на пост.

— Как думаешь, Лоренс действительно Одаренный? — Спрашивает орчиха.

— А почему нет? Теперь понятно, почему он такой везучий. — Бальтазар сдергивает кожух с алебарды и внимательно осматривает лезвие. — Чую, сегодня нам придется постараться.

— Да уж, на турнире толком помахаться не дали. — Ива постоянно водит взглядом по ночному небу. Ни звезд, ни тем более красной луны не видать.

— Хватить пялиться наверх. Если Лоренс был серьезным, то мы точно не пропустим такое.

В таком ожидании проходит примерно полчаса. Один конец улицы вливается на городскую площадь, другой упирается в рынок. По всей длине ничего интересного не происходит. Примерно в этот момент должны начаться переговоры, которые скорее всего затянутся до утра. Король Стилмарка дожидался прибытия второй стороны переговоров на корабле и только после захода солнца вошел в город.

— О, ты глянь на этого горного козла. — Ива показывает на фигуру, прыгающую по крышам. Только что некто перепрыгнул улицу.

— Ты заметила лук? Он же выше стрелка. Это точно магистр Венселль. — Бальтазар смотрит на крыши в надежде снова его увидеть.

— Странно, я думала, такая шишка будет вместе с королем сидеть.

— Не любит он такое. Ему охоту подавай. Я с ним, конечно, не знаком, но магистры — известные люди, и слухи про них всегда ходят. Говорят, что вампиры убили всю его семью, когда он еще не был мастером.

— И теперь он мстит кровососам. Типичная история. — Ковыряется в носу орчиха.

— А вот и нет, у истории есть продолжение. Он нашел тела всех родных: жены, двоих сыновей, престарелой матери. Всех, кроме тела старшей дочери. Тогда он подумал, что вампиры её тело просто спрятали или кинули падальщикам, поэтому причислил к умершим. А через полгода встретил, и у нее во рту оказалось на четыре клыка больше.

— Представляю эту трогательную встречу. — Хмыкает Ива.

— И не говори. Кровопийцы обратили её в одну из своих, и ей это башню снесло. «Кровавая лихорадка». Она начала по ночам проникать в крестьянские дома и устраивать резню, а однажды её подловил отряд охотников, куда пригласили Аддлера в качестве поддержки. Короче, он ревел белугой, но продолжал превращать тело дочери в подушечку для иголок. Даже после того, как она отправилась на Геронов суд. Остановился только тогда, когда опустел колчан.

— Да уж, страсти… Но это же просто слухи.

— Ага, просто слухи. Еще говорят, что он полмесяца лазил по всяким лесам, пещерам и буреломам, где отловил всю банду вампиров, причастных к разрушению его семьи. Вернулся грязный, раненый и с улыбкой до ушей.

— А у тебя есть семья? — Орчиха отрывается от стены.

— Нет, а у тебя?

— Тоже нет.

— А к чему вопрос?

— Началось… — Шепчет Ива, а улица стремительно наполняется красным светом.

Из-за туч медленно выплывает красное светило, ненормально большое для Капраксис и Мерцен. Весь город будто накрывает полупрозрачным багряным покрывалом. И только под светом иномирового светила глаза защитников города видят дрожащие стены из расплавленного золота, что поднимаются по периметру города и устремляются куда-то в небеса.

— Итак, бежим прямо сейчас, как просил Лоренс? — Уточняет Бальтазар.

— Да, давай. — Ива обнажает любимые парные клинки и быстрым шагом направляется к площади.

— Охренеть! — Кричит алебардист, указывая на святой барьер, по которому невидимые руки что-то пишут. Словно миллион писцов покрывает барьер загадочным языком от земли до высоты птичьего полета со всех сторон света. Где-то символы сливаются в сплошные облака текста, где-то руны и знаки неведомого алфавита размером с военный галеон с поднятыми парусами.