Это мое желание было вызвано вовсе не тем, что мой заместитель попытался возразить мне, своему командиру, что само по себе уже нонсенс. В этот момент я вспомнил своих дочерей и понял, что они не знают, чем их отец занимается. Потом я представил себе, как мои девочки ужаснутся, если узнают, что я, их отец, причастен к убийству двух таких же малышек, как и они.

Дети и родители не отвечают за грехи друг друга. Я сегодня уже заступился за отца и мать Рагима. И как раз потому, что так мне велела справедливость, хотя они даже пытались настроить односельчан уничтожить меня.

Другие бойцы взвода все слышали, но в спор не вступили, хотя мнения у них могли быть разными. Все мы служили в армии, где существует единоначалие. Именно я его олицетворял и поддерживал.

— Вперед! — приказал я ефрейтору Спасибогу.

После выстрела «Корда» сапер снял шлем, демонстративно поковырял пальцем в ушах, с одобрением глянул на Агафонова и забрался в лаз. Уже, естественно, в шлеме. Он включил маленький фонарик-зажигалку, свет которого издали не заметен. Луч же яркого и дальнобойного тактического фонаря был бы виден черт знает откуда. Он наверняка предупредил бы бандитов о нашем скором появлении.

Конечно, в идеале было бы безопаснее вести преследование вообще без фонаря. Однако очки ночного видения, имеющиеся у каждого бойца взвода, не позволяли нам заметить какую-нибудь хитрую ловушку. Они давали возможность увидеть только мину, установленную прямо посреди прохода.

Поэтому нам приходилось рисковать, надеяться на то, что шлем и бронежилет выдержат удары пуль, если вдруг прозвучит встречная автоматная очередь. Вообще-то они должны были бы спасти нас, если опираться на известные характеристики нашей индивидуальной бронезащиты.

Как оказалось, фонариком сапер стал пользоваться не напрасно. Уже через два метра после входа галерея стала выше и шире. По ней уже вполне можно было не на четвереньках ползти, а передвигаться в полный рост, только чуть наклонив голову.

Но на спуске в широкую часть из узкой только фонарик помог ефрейтору Спасибогу заметить желтую леску, которую трудно было бы не задеть рукой или ногой. Луч фонарика проследил за леской. Рука сапера вытащила из небольшой ниши гранату Ф‐1, прижимной рычаг которой был обмотан той же леской.

Если рука или нога невнимательного человека потянет за леску или просто надавит на нее, то граната из ниши вывалится, прижимной рычаг освободится, и где-то через три с половиной секунды произойдет взрыв. Элементарная растяжка. Мы такие в каждой командировке снимаем десятками. Тут главное — ждать такого сюрприза, тогда и леску увидишь.

Ефрейтор Спасибог так и делал. Он тут же достал из кармана моток скотча, сначала примотал прижимной рычаг к гранате и только потом снял леску. Но перед этим опытный сапер опять же с помощью фонарика проследил, куда ведет второй ее конец. В нашем случае он был привязан к гвоздю, вбитому прямо в глину пола.

Бывает, и с такими случаями мы тоже не раз сталкивались, что этот самый второй конец ведет к другой гранате. Начинает сапер обезвреживать первую, которую нашел, и своими действиями активирует вторую.

Но Георгий Спасибог знал такие бандитские хитрости намного лучше меня. Поэтому ошибки он не допустил. Иначе от взрыва пострадал бы не только ефрейтор, но и я. Возможно, досталось бы и тому парню, который двигался по тоннелю следом за мной.

Дальше нам встретился большой камень. Галерея огибала его и выходила на прежнее направление.

Я взял за руку ефрейтора Спасибога, посветил на камень тем самым маленьким фонариком-зажигалкой и увидел отчетливый след тяжелой пули, выпущенной из крупнокалиберной винтовки «Корд». Выбоина была такой, что кулак мог в ней поместиться. Я даже примерил свой, хотя он у меня и не слишком крупный.

Мне было известно, что делает такая пуля. В предыдущей командировке я видел человеческое тело, разорванное на две части. «Корд» работал именно так. Наверное, и сегодня на поверхности осталось несколько таких тел.

— Агафонов, ты сколько раз стрелял? — поинтересовался я, не оборачиваясь.

— Сюда, в яму, только один. С крыльца — семь.

— Сколько раз попал?

— Я в бандитов не промахиваюсь, — с легкой обидой в голосе ответил младший сержант. — Вы, товарищ старший лейтенант, в этом много раз сами убеждались.

Я знал, что он говорит правду. Значит, из семерых бандитов этот парень сделал как минимум четырнадцать фрагментов. Придется собирать их. Не самое приятное дело.

Мы прошли дальше. Больше на нашем пути не встретилось ни растяжки, ни мины. Это означало, что бандиты торопились и не желали задерживаться на их установку.

Тут я, наверное, уже с опозданием, но надумал послать отделение бойцов в дом Арслановых, чтобы бандиты не смогли пройти туда за дочерьми эмира. Мне, конечно же, следовало бы сделать это сразу, но всем известно, что хорошая мысля приходит опосля. Я не являлся исключением из этого общего правила.

Возможно, меня на подсознательном уровне сдерживала мысль о том, что эмир Рагим Арсланов находится среди убитых. От нас убегают простые бандиты, которым нет никакого дела до его дочерей.

Обычно бойцы спецназа ГРУ сразу стремятся выделить по поведению того человека, который командует противником, и уничтожить его в первую очередь. Этому обучены наши снайперы и автоматчики. Чаще всего эта задача бывает выполнена, хотя отдельно такого приказа я и не отдаю.

Тем не менее, несмотря на все свои ожидания, я попытался поговорить с командиром второго отделения, но связи с поверхностью не было. Бандиты вряд ли снова использовали REX 1. Это было маловероятно из-за растянутости позиции взвода вдоль ограды. Наверное, экранировала почва. Это было больше похоже на правду. В горных районах со связью часто происходят какие-то неприятности.

А я упустил еще одну возможность. Каждый комплекс «Стрелец», что входит в экипировку «Ратник», имеет возможность работать как ретранслятор. Мне следовало бы приказать кому-то из бойцов остаться в яме под камнем и не соваться в подземную галерею. Тогда его комплекс обеспечивал бы мою связь со взводом. Я признавал свою оплошность и говорил себе, что не ошибается только тот человек, который ничего не делает.

Тем временем мы миновали еще два мощных подземных камня, которые галерея огибала, и вышли к боковому ответвлению. Я прикинул по направлению. Да, оно, скорее всего, вело в тот самый погреб.

Теперь передо мной, командиром, встала проблема выбора. Я не знал, жив ли эмир. Если он ведет эту группу, то пойдет к дому, чтобы забрать оттуда дочерей. Если Арсланов убит, то бандиты, оставшиеся в живых, скорее всего, ушли по главной галерее. И куда мне идти? Подсказки ждать было неоткуда.

Нас было пятеро. Сержант Махалов видел, как пять или шесть бандитов залезли в яму. Даже если их окажется десять, то наши силы с учетом уровня подготовки моих солдат будут примерно равными. Мы и впятером выиграем в схватке с ними.