Однако скоро все эти дела мирные наскучили мне. Видимо, не для того я рожден был, чтобы заниматься крестьянским трудом. Нет, мне нравилось хозяйничать, выращивать хлеб, видеть, как мои земляки трудятся на общей земле. Но все же чего-то не хватало. Наверное, того, что объединяет всех революционеров – борьбы за свободу народов. Посовещался я со своими ребятами, и они меня полностью поддержали. Только как это сделать?

Красная гвардия прошлась словно стальной метлой по нашим местам, успокоила Крым, Кавказ, Бессарабию. Сейчас там тишина. Есть, конечно, бандиты, шалят, честных хлеборобов грабят. Одну такую шайку, объявившуюся неподалеку от Гуляйполя, я со своими хлопцами не так давно ликвидировал. Надо же, стервецы, объявили себя анархистами и принялись отбирать у селян имущество, девок насиловать, словом, вести себя, как последние бандиты. Кое-кого мы постреляли, а кое-кого взяли в плен и судили народным судом. Ну и повесили их, чтобы другим неповадно было.

Сели мы потом с Семеном Каретником, помянули двух своих хлопцев, которых убили эти бандиты, выпили и разговорились.

Семен мне и говорит:

– Нестор, а напиши ты обо всем товарищу Османову в Петроград. Помнишь, когда мы прощались с ним, он сказал, чтобы ты написал ему, если что-то будет непонятно. И посмотрел он так, словно в душу заглянул. Ох, непростой он человек, Нестор, уж поверь моему слову. Думаю, что товарищ Османов даст тебе правильный совет.

Послушался я Семена, написал письмо товарищу Османову в Петроград. Правда, адреса я его не знал, и потому на конверте такой адрес поставил: «Петроград, начальнику ИТАР товарищу Тамбовцеву». Вспомнил я, что товарищ Османов не раз мне говорил, что самый главный в этой самой ИТАР – его старый приятель. В сопроводительной записке, вложенной в письмо, я попросил товарища Тамбовцева передать мое послание Мехмеду Ибрагимовичу.

И оно дошло! Недели через три из Петрограда пришла телеграмма: «Приезжай, буду рад тебя видеть. Есть о чем поговорить. М. Османов».

Вот, как хочешь, так и понимай – вроде он мне нужен, но получается, что и у него ко мне есть дело. А подписался он хитро – можно прочитать, как Мехмед Османов, а можно – майор Османов. Правильно говорил мне Семен – непростой он человек.

Вот и отправились мы вдвоем с Семеном поездом до Петрограда. Все честь по чести – купили билеты, запаслись харчами, получили бумаги в Екатеринославском Совете, дескать, едут товарищи Махно и Каретник в столицу не просто так, а по важным государственным делам. И про оружие, которое у нас было при себе – у меня наган, у Семена браунинг. Хоть советская наша власть прочно на ногах держится, но всякой нечисти еще навалом.

Народ в вагоне был, в общем, приличный. Кто ехал по делам, кто родственников навестить. Но мы с Семеном все равно держали ухо востро. И не зря – ужучили мы одного вора, который хотел стянуть сидор с продуктами из-под головы у спящего селянина. Поймать-то мы его поймали, только потом и сами были не рады. Мужики начали бить его смертным боем, а потом решили выкинуть из поезда на полном ходу.

Тут нам с Семеном пришлось оружие свое достать – иначе без него точно мазурика этого порешили бы. Только не по справедливости это – за харчи человека убивать. Кто его знает – из-за чего он их украсть решил, может быть, у него детишки дома голодные. В общем, на первой же станции сдали мы его местной милиции – они тут власть, пусть и разбираются.

А на нас с Семеном народ коситься начал. Видно, кто-то донес на нас – в Харькове в вагон патруль зашел и проверил наши документы. Только похоже, что Мехмед Ибрагимович о нас сообщил кому следует – старший патруля прочитал наши мандаты, вежливо так приложил руку к фуражке и пожелал нам счастливого пути. Так прямо и сказал: «Следуйте, Нестор Иванович и Семен Никитич, в Петроград, с документами у вас все в порядке. Надеюсь, что доберетесь вы до места назначения без приключений».

После этого народ в вагоне от нас вообще стал шарахаться. Видно, подумали, что непростые люди рядом с ними едут. И ехали мы потом до Красного Петрограда без приключений, так, как нам в Харькове старший патруля пожелал.

По дороге ели мы то, что прихватили с собой из Гуляйполя – сало и колбасу домашнюю. На остановках, когда меняли паровоз, Семен выходил на перрон и покупал у торговок картошку в мундире, пироги с капустой, хлеб свежий, словом, кто чего принес на продажу пассажирам. Народ от нас шарахался, а вот детишки, которые ехали в вагоне, то и дело подбегали к нам и смотрели голодными глазами на то, как мы ели. Мы с Семеном угощали их – кому дашь кусочек колбасы, кому яичко, сваренное вкрутую. Жалко малых – видно, люди живут пока голодно, если даже детишек своих не могут накормить досыта.

Мы проехали мимо Москвы, не остановившись в ней, хотя мне очень хотелось встретиться и побеседовать с теми, с кем я вместе сидел в Бутырках. И особенно с Петром Аршиновым, который в камере объяснил мне – тогда малограмотному селянину, – что такое анархия и с чем ее едят. Сейчас Петр Андреевич в Москве является одним из руководителей местной федерации анархистов. Если будет все в порядке, то на обратном пути я обязательно загляну в Москву, чтобы встретиться там со своими товарищами по революционной борьбе.

От Москвы до Петрограда станции железной дороги выглядели так, как будто никакой революции и не было. Прибывающий поезд встречали милиционеры с красными повязками – хорошо, что не со старорежимными шашками на боку. Правда, поезда ходили точно по расписанию, я сам проверял – опозданий почти не было. На станционных платформах шла бойкая торговля – продавали уже не только продукты, но и разные нужные в хозяйстве товары, причем некоторые из них были изготовлены в Германии.

Я сам вышел прогуляться и размять ноги в Твери, приценился к продуктам, купил соленых огурчиков и квашеной капусты. Посмотрел на немецкие ножницы из отличной стали, наборы иголок и опасные бритвы. Попробовал одну – не выдержал, купил. От товарищей, которые бывали в эмиграции, я слышал, что самые лучшие бритвы – это те, что сделаны в городе Золинген. Такую вот бритву я и купил.

Потом поезд миновал Вышний Волочок, Бологое, откуда до Петрограда было уже рукой подать. Всю дорогу я мысленно продумывал мою будущую беседу с товарищем Османовым. Очень многое мне хотелось ему сказать. И о грядущей мировой революции, и о свободе, которую большевики хотят ограничить своими декретами и законами.

Нет, я не против порядка и дисциплины – без них ни одно государство существовать не может. Но править в таком государстве должны не чиновники, а народ. И уж точно – не партии. Они нужны до тех пор, пока трудовое крестьянство и пролетариат не свергнут эксплуататорские классы. А потом народ создаст свои органы управления, где власть будет принадлежать массам, а не лицам или партиям.

Думаю, что мне удастся встретиться в Петрограде не только с товарищем Османовым, но и с самим товарищем Сталиным. Я понимаю, что у него много дел и забот, но все же надеюсь, что Мехмед Ибрагимович сумеет организовать эту встречу. Мы с товарищем Сталиным при проклятом царизме сидели в тюрьмах за свою борьбу с самодержавной властью. Уж мы-то должны друг друга понять!