Гвен рассмеялась. Действительно, женихов привлекало в ней только богатство. Гвен давно уже убедилась в этом. Эльма не замечала, какая горькая ирония содержится в ее словах.

— Я все еще остаюсь при своем мнении относительно женихов и замужества, Эльма. Я не хочу снова погружаться в эту карусель ухаживаний и сватовства, надежд и разочарований. Мне хочется еще какое-то время побыть здесь во Франции.

Эльма надула губы. При этом вокруг ее губ и в уголках глаз собрались морщинки, которые она так ненавидела и всячески пыталась скрыть.

— Гвен, будьте благоразумны. После того, что произошло сегодня ночью, я не могу позволить вам оставаться здесь.

— Да, я вас понимаю, — промолвила Гвен и, поднеся чашку к носу, вдохнула приятный запах чая со сливками.

Аромат бергамота всегда напоминал ей об отце, который так пристрастился к чаю с этой добавкой, что вся его одежда пропахла ею. В молодости он вынужден был пить третьесортный китайский чай, который к тому же сильно разбавляли водой из экономии. Поэтому отец Гвен заявлял, что, только сколотив состояние и имея возможность жить в роскоши, он открыл для себя настоящий вкус чая. «Какой чудесный напиток! — говорил он. — Ни один химик не сможет изобрести искусственную замену настоящего чая».

Вздохнув, Гвен поставила чашку на стол.

— Вам, Эльма, нет необходимости оставаться со мной. Я уже взрослая и вполне обойдусь без опеки.

Глаза Эльмы стали круглыми от изумления.

— О Господи… Не хотите ли вы сказать, что собираетесь остаться одна в Париже?

— А что здесь такого? Я видела женщин моего возраста, которые разгуливали по здешним улицам одни, без сопровождающих, — сказала Гвен и замолчала, пораженная мыслью о том, что при всем своем богатстве она не чувствовала себя независимой. — Я видела, как эти женщины пили напитки, стоя у киосков на вокзале. Они не стеснялись покупать даже бренди! Причем многие из них были хорошо одеты и выглядели респектабельными.

Эльма смотрела на нее с таким ужасом и недоумением, словно у Гвен выросли на лбу рога.

— Но ведь эти женщины работают машинистками или служат в почтовых офисах, Гвен! Вы не должны сравнивать себя с ними.

— Я и не сравниваю. Но то, что они работают, не делает их менее респектабельными. Эти женщины не хуже и не лучше моей матери, которая тоже работала до замужества.

Эльма, раскрыв рот от изумления, сокрушенно покачала головой:

— Ваша мать хотела для вас лучшей доли, чем судьба почтовой служащей или машинистки.

Гвен потупила взор и стала разглядывать свою чашку с чаем.

— Но она не хотела, чтобы я выходила замуж без любви.

— Никто не заставляет вас делать это. Боже правый, что произошло с вами тогда, у алтаря? Похоже, у вас не только разбилось сердце, но и повредился мозг!

— Мое сердце не разбито! — решительно возразила Гвен, стукнув чашечкой по столу. — Сколько раз вам говорить об этом!

Эльма прищурилась:

— Да, я это уже слышала. Но дело заключается не только в ваших желаниях, Гвен. — Теперь голос Эльмы звучал холодно и непреклонно. — Вынуждена напомнить, что, взяв вас к себе в дом, я поручилась за вас, рискуя своим добрым именем. Вы многого не знаете, Гвен. Признаюсь, друзья предостерегали меня от необдуманных шагов, настраивали против вас. Они говорили: «Эльма, на осинке не растут апельсинки». Но я их не слушала. Я убеждала их в том, что вы добрая милая девушка с мягким сердцем. Тогда я и подумать не могла…

Эльма осеклась и, сжав губы, тряхнула головой.

Гвен молча наблюдала за ней. То, что вертелось у нее на языке, могло бы обидеть Эльму. Гвен хотела напомнить, что «осинка» оплачивала счета Бичемов на протяжении десяти лет. Эльма приняла ее в дом вовсе не за добрый мягкий нрав.

— Нет, — вдруг воскликнула Эльма, вскинув голову, — я не позволю вам остаться одной в Париже! И давайте прекратим дискуссию на эту тему. Вы меня поняли?

В этот момент дверь распахнулась и в гостиную без стука вошел Алекс. Привалившись к косяку, он с небрежным видом застегнул перчатку на руке.

— Мне показалось, я слышал какой-то крик. Могу я чем-то помочь?

Гвен напряглась и внутренне сжалась. На ее взгляд, Алекс пришел не вовремя.

— Это все вы! — зашипела на него Эльма и резко встала. — Вы во всем виноваты!

— Не забывайте писать мне! — крикнула Эльма, махая носовым платочком из окна.

Алекс ткнул Гвен локтем под ребро, и она тихо заворчала на него.

— Каждый день! — громко ответил он Эльме, а затем тихо произнес: — Да машите же вы, черт возьми, иначе мы так и не отделаемсяот неё!

Гвен вяло взмахнула рукой, в ответ носовой платочек Эльмы энергично затрепетал. Затем она закрыла окно и отошла вглубь купе.

Облегченно вздохнув, Алекс снова водрузил шляпу на голову.

— Отлично, — сказал он, — а теперь быстро отсюда, пока она снова не высунулась из окна.

Алекс схватил Гвен за руку и увлек ее за собой по платформе.

Толпа расступалась перед ними, уступая дорогу — возможно, потому, что Алекс был более шести футов ростом и одет во все черное, как полночный вор. Впрочем, пальто с капюшоном сидело на нем весьма элегантно. Он притягивал к себе взоры всех женщин в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти лет. Боковым зрением Гвен заметила, как седеющая мать семейства, сидевшая на скамейке, проводила его восторженным взглядом.

— А вот и наш вагон, — сказал Алекс, — в голове поезда.

Гвен с опаской взглянула на громаду паровоза, из которого с шипением вырывались клубы белого пара.

Алекс вспрыгнул на подножку вагона и повернулся, чтобы помочь своей спутнице. Однако в этот момент поезд тронулся. Гвен, которая успела поставить одну ногу на подножку, закричала, чувствуя, что теряет равновесие.

Алекс, быстро обхватил ее за талию и втащил в вагон. Гвен оказалась на несколько мгновений прижатой к его груди и уловила исходивший от него смешанный запах шерсти, мыла и крема для бритья.

Отстранившись от него, Гвен засмеялась:

— Драматичное начало, ничего не скажешь!

Алекс усмехнулся:

— Да уж!

Рядом с ними кто-то сдержанно кашлянул. Обернувшись, они увидели проводника в серой униформе.

— Билеты, пожалуйста, — сказал он по-французски.

— Ах да, конечно.

Алекс полез в карман за билетами, а Гвен прислонилась к стене вагона. Пол дрожал у нее под ногами, поезд набирал скорость.

— Я выкупил все места в вагоне, — сообщил Алекс. — Даже если Эльма вздумает бродить по поезду, она не сумеет попасть к нам.

Гвен с одобрением посмотрела на него. Алекс поступил очень мудро.