Посланцы Мишкунца (того, что заведовал АХЧ) явились, когда я сидел над списком фильмов о подвигах славного гладиатора Спартака и вычеркивал из него названия… Одни ленты были сняты недавно, и названия «старая» ни одна из них не заслуживала. Другие для российского экрана не закупались, Катя Заречная их в старые (для нее старые) времена видеть не могла… По всему получалось, что запомнился ей культовый фильм Стэнли Кубрика.

Едва я пришел к такому выводу, тут они и заявились, троица плечистых молодцов в синих спецовках. Дескать, у них наряд-заказ – заполнить морской водой аквариум емкостью шестьсот литров. В руках один из трех богатырей держал толстенный шланг, змеившийся по коридору, и напоминал героя, сумевшего голыми руками задушить анаконду.

Я попытался объяснить: аквариум разбился, новый купить не успели, приходите через денек, будет куда залить… Не преуспел. У них, мол, наряд на сегодня, так что зальют в тот аквариум, что уцелел. А после сами с начальством разбирайтесь.

Махнув рукой – делайте что хотите, – я вернулся к списку фильмов… Но что-то не давало покоя, какое-то смутное воспоминание… Три посланца Мишкунца возятся с аквариумом… Чуть раньше там плавали три детали другого Мишкунца…

Вскочив, я бросился к бумагорезке. В лотке рядом с ней лежал фолиант, распечатанный Властимиром. Я лихорадочно перелистывал страницы, благословляя свои лень и торопливость – не захотел терять время, превращая груду листов в бумажную лапшу…

Вот оно!

Заказ на морскую воду Злата Владимировна отправила в АХЧ в понедельник утром. До того, как задумалась о покупке аквариума за свой счет и стала прицениваться. Значит…

И что-то еще было среди ее служебной переписки, касающееся той же водной темы… Ага, вот… Запрос в бассейн о предоставлении времени и ответ: ближайшее «окно» в среду вечером, приходите, будем рады обслужить… Этот тур переписки опять-таки состоялся в понедельник утром.

Никогда не видели, как кристаллизуется перенасыщенный солевой раствор? Достаточно бросить в него крохотную крупинку соли – и жидкость стремительно начинает переходить в другое агрегатное состояние, в твердое…

Нечто подобное происходило в тот момент в моем мозгу. Пазл быстро складывался, и каждой детальке находилось свое место.

– Властимир! Ротмистр! – заорал я так, что задрожали стены, а трое богатырей испуганно присели.

Оба появились мгновенно.

– Приглядишь за ними! – скомандовал я Властимиру.

– За мной, бегом! – скомандовал Ротмистру.

Бегом не получилось… В общую комнату просунулась заспанная физиономия Хуммеля.

– Что случилось? Кто вопил?

Нет, он не проснулся, разбудить Хуммеля такими простыми методами нечего и пытаться. Но крохотная бодрствующая часть его сознания встревожилась и пригнала тело сюда.

Он поглядел по сторонам, ища источник беды и тревоги. Увидел возню с аквариумом и сказал:

– Ребята, вы не кричите так… Ну да, это я аквариум раскокал… Нечаянно. Когда канадцы четвертую в овертайме забили, швырнул с горя банку с пивом куда попало… Вот она и попала… В аквариум. Я возмещу, честно.

Посчитав инцидент исчерпанным, он пошлепал к себе.

– Давай, двигай, – потянул я Соколова за рукав.

– Что случилось? – спросил он чуть позже на бегу; не то чтоб мы неслись во весь опор, но двигались по коридору вполне бодрой рысцой. – Я только начал биллинг просматривать…

– Случилось то, что ты вырос идиотом… Родители недоглядели. Но не расстраивайся, я ничем не лучше… Такой же тупорез. Ведь у обоих всё было перед глазами! У обоих! Всё! И ничего не поняли… Два идиота.

– Что «всё»?

– Всё и все! И алкашня, и рыбаки, и моржиха!

– Нет, мы не идиоты… Лишь один из нас. Или ты, или я.

– Прыгай в машину, сейчас все поймешь…

Как я уже упоминал, ходьбы от Института до дома на Кузнецовской было с полчаса. В километрах – два, два с небольшим… Я мчался, словно всерьез рассчитывал взять Гран-при Монако. На светофорах тормозил с диким скрежетом тормозов и не менее громко начинал скрежетать зубами. Заодно втолковывал Ротмистру:

– Она никогда не купалась в бассейне, понимаешь? Не нуждалась. Ей надо-то всего ничего, чтобы трансформироваться, несколько литров… И дома аквариум не держала, два выходных вполне могла пережить без трансформаций. А в понедельник приходила пораньше – и сразу в воду на полчасика… Теперь понятно?

– Не совсем…

– О боги… Один аквариум разгрохал Хуммель, так? А второй изгадил я, да! Запустил туда миног, а у них активное слизеотделение, и слизь эта жгучая… Она нырнула и тут же выскочила. Попробовала записаться в бассейн – получилось только на среду. Заказала свежую морскую воду у Мишкунца, но тот не стал торопиться, он для ОСВОДа никогда не торопится… Короче, она к вечеру дошла до такого состояния, что было уже все равно, какая вода – холодная, теплая, морская, пресная… лишь бы не хлорированная, хлорка для жабр чистый яд… Набрать ванну и отстоять водопроводную воду, чтоб хлорка из нее вышла, – это почти сутки. Ну же, включай дедукцию!

– Чуть не под окном у нее клуб «моржей», и никто в парке не удивляется, увидев немолодых дам, входящих в холодную воду… и выходящих…

– Аллилуйя!!! Ну, капитан юстиции, напрягись, сделай еще одно мозговое усилие!

– А неподалеку удили рыбу…

– Да-а-а!!! Вылезай, приехали!

По двору навстречу нам замысловатым зигзагом двигались трое мужчин. Вернее, двигались двое и пытались двигать третьего, но у того постоянно возникали другие желания.

– Где бухали?! – без обиняков спросил я, ухватив за грудки того, что казался потрезвее.

– В де-э-э-э… – начал он и не закончил: я отскочил, едва спасшись от потока хлынувшей рвоты.

Второй на тот же вопрос не ответил, смотрел на нас тупым непонимающим взглядом.

– В двятнацтой, – сообщил третий относительно трезвым голосом, но проглатывая некоторые гласные звуки. – Врнусь, пжлуй, дбавлю…

Лифта не было. По лестнице я несся вприпрыжку.

– Чего бежим? – пыхтел в спину Ротмистр. – Захваты так не делают, впопыхах, без подготовки…

– Они ее замучают! Думаешь, я зря запрещаю просить у нее деньги? Она уже однажды надорвалась на исполнении желаний…

Слово «надорвалась» упрощает и сводит на вульгарно-бытовой уровень суть процесса, но грузить Соколова заумными терминами общей теории магии я не стал… И смысл в общем-то правильный: надорвалась, и потеряла большую часть способностей и умений – может, например, легко сотворить сотню до зарплаты (а на косарь сил уже не хватает) либо еще что-то того же масштаба… А материализовывать что-либо для себя, не для других, Злата Васильевна и в лучшие свои годы не умела. Такая уж природа у ее магического таланта – альтруистическая.