Адель пожала плечами, сама не зная ответ на этот вопрос:

– Все будет зависеть от того, сколько ты мне расскажешь. Обещал, как я помню, много.

Марко усмехнулся: «много» не значит, что все. Но «все» было бы простым выходом и решило бы много проблем. Например, он бы избавился от нее и спокойно провел ночь в номере один.

– Я найду тебе билеты до Мальты. – Он достал телефон, но Адель положила ладонь на его руку:

– Это успеется. Но мне не терпится услышать продолжение рассказа, что случилось после того, как произошел пожар у тебя дома. Сколько прошло времени до момента авиакатастрофы?

– Неделя, – Марко посмотрел на ее руку, лежащую на его руке, и Адель тут же ее убрала, – ровно неделя. Это был обычный рейс, каких сотни у меня в месяц…

Его перебил официант, который принес пиво: поставил два фужера и удалился.

Адель вспомнила, что выпила сегодня достаточно, больше алкоголя она не осилит. Но как можно побывать в Бельгии и не попробовать знаменитое бельгийское пиво? Элис ей этого не простит. Пришлось сделать глоток и понять, что пиво не совсем обычное, более терпкое с играющими пузырьками на языке и приятным послевкусием, напоминающим какие-то пряности. И пиво было соломенно-красного цвета, что доказывало наличие добавки. И возможно, не одной, а целого микса добавок.

– Очень необычное, – кивнула она, посмотрев на Марко, – мне нравится.

Он улыбнулся, сделав глоток из своего фужера:

– А мне нравится атмосфера этого места.

Адель даже закрыла глаза, услышав такое. Разве мужчины романтики? Сама она лично не встречала тех, которые бы говорили ей об атмосферности места.

Сейчас очень не хотелось омрачать эти прекрасные минуты разговорами о катастрофе. Хотелось открыть глаза, взглянуть на Главную площадь, вдохнуть в себя воздух Брюсселя, пить пиво и есть мидии.

Адель распахнула глаза, но встретилась со взглядом агатовых глаз. За последнее время они стали родными. За последнее время она видела их чаще, чем глаза сестры.

– У меня хорошая идея, – произнес Марко, и Адель насторожилась, – мы будем рассказывать поочередно: немного я, немного ты.

Хотя бы так он узнает о ее странных письмах. А они не давали ему покоя, потому что они не давали покоя этой девушке. Он выискал уже две проблемы, которые омрачают ее жизнь. Но если первая, страх полетов, больше сидела в ее голове, то другая оплела ее глубже. – Ты задала вопрос, теперь моя очередь.

– Эээ. – Адель пришла в шок, даже слов не было! Марко хитер, думает наперед быстрее, чем летит его самолет. – Здесь журналист я.

– Давай поменяемся ролями, могу обучить на пилота.

– Ты издеваешься? – не унималась она, но было ужасно интересно, какой вопрос бы ей задал Марко. – Пилотом я не стану в этой жизни. – Она задумалась. – Но почему бы тебе не испробовать себя в роли журналиста? Отвечая на твои вопросы, я ничего не теряю. Кстати, заметь, – она подмигнула, – я ничего не скрываю и охотно буду отвечать на твои вопросы. А вот ты, Марко дель Боско, явно что-то не договариваешь, если всегда «съезжаешь» с темы катастрофы.

Знала бы она, каково это пережить, когда на твоих глазах люди сгорают заживо, их крики, их руки… Марко качнул головой, чтобы отогнать воспоминания, и снова взглянул на Адель. Она не поймет никогда, потому что ее там не было. Она не ощущала едкий запах горящего пластика и человеческих тел.

– Возможно, – его глаза сощурились, – но об этом я вряд ли скажу, это останется со мной навсегда. И вообще, мой вопрос: кто такой Жак Леруа?

Адель пожала плечами, усмехнувшись:

– Из тебя получился бы плохой журналист, потому что ты задал вопрос неправильно.

– Правда? – удивился Марко. – Но на него есть ответ?

– Да, я не знаю, кто такой Жак Леруа сейчас, но он был архитектором.

Марко понял, какую ошибку совершил, тихо засмеялся, опуская голову. Его обвела вокруг носа эта девушка, а он потерял свою очередь. Теперь ее черед задавать ему вопрос. Ему точно не быть журналистом, как и ей пилотом.

– Если бы я задал тебе вопрос по навигационным огням, ты бы тоже не ответила.

– Я бы даже не пыталась. – Она натянула улыбку и сделала глоток пива. Надо было задавать вопрос про тайну катастрофы, нюансы и моменты, но вопрос оказался совсем не по этой теме, шокируя обоих:

– Ты счастлив со своей женой?

Марко уставился на нее, думая, что ему послышалось. Их взгляды встретились: Адель с нетерпением ждала ответа, а он не знал, что сказать. Врать же можно?

– Вполне. – Но это и не ложь, его вполне все устраивает.

– Ответ Марко дель Боско, – разочарованно произнесла Адель, ожидая целого рассказа о том, как ему плохо. Да уж! С Лукой они были совершенно разными!

– А что ты хотела? Чтобы я рассказал тебе о личной жизни? Вы, журналисты, уже и туда готовы залезть, но моя семья никак не связана с работой. Задавай вопросы по факту, Адель!

Марко разнервничался так, что своими словами обидел ее. Ее вопрос никак не касался работы над статьей. Тогда зачем она это спросила? Для себя?

– В общем, меня, как журналиста, твоя личная жизнь не интересует, – тихо произнесла она, – просто стало интересно как человеку. Я таскаюсь с тобой по небу уже какой день, меня это бесит. Я уверена, что твою жену тоже бесит такой график.

Теперь Марко понял, что вспылил необоснованно, обижая ее. А может, он вспылил из-за того, что в разговоре услышал тот факт, что вообще женат?

– Ей не нравится моя работа. – Марко замолчал, пока приносили блюда. Так хотелось поднять себе настроение едой и забыть про Патрицию хотя бы сейчас. – В каждой семье есть какие-либо проблемы, ты хочешь знать мои?

Адель молча мотнула головой и принялась есть. А на самом деле она очень хотела знать о его проблемах. Черт! Ей надо бы знать совсем другое, а она желает копаться в проблемах чужой семьи.

– Быть женой пилота очень сложно. – Марко все же продолжил, почему-то наблюдая за ней, как поникли ее плечи, ему захотелось вообще прокричать, что он ужасно несчастен! Наверно, даже впервые за все годы, что он это ощущает, ему хочется об этом говорить. – У нас сложные отношения, но после катастрофы мы дали себе шанс сохранить нашу семью.

Адель перестала есть и положила ракушку на та- релку.

– Он мой отец, который бросил нас и ушел к другой женщине, когда мне было пять лет…

– Я сомневаюсь, что вообще буду когда-нибудь счастлив…

– Я практически его не помню, но знаю только одно: я его ненавижу, потому что страдала моя мама. Она его любила всю жизнь. Как можно любить человека, который тебя предал? Который оставил двоих детей и даже не звонил, чтобы узнать, надо ли им чего-нибудь? Я ненавижу его, потому что, умирая, моя мама думала о нем. Она простила ему то, что жила впроголодь, воспитывала двух дочерей, была для нас за отца и за мать! – Адель смотрела на Марко, а в глазах застыли слезы. Она резко перестала слышать себя, потому что услышала его: «Я сомневаюсь, что вообще буду когда-нибудь счастлив».