Все они имеют право жить без страха.

Если, конечно, не совершают преступлений.

Редмейн принял молчание брата за согласие и примирительным тоном добавил:

– И себя тоже не вини. Ты же не знал, кто такая Сесилия, когда желал ее.

«Желал»? Рамзи нахмурился. Брат употребил прошедшее время.

А что если… Что если бы он действительно знал, кто она такая? Проклятие! Возможно, это ничего бы не изменило!

Рамзи со стуком поставил стакан на стол. Ему хотелось разнести в щепки стол и всю остальную мебель. А еще ужасно хотелось, чтобы Редмейн выбил из него воспоминания о ее губах и ее неповторимом аромате…

– Я злюсь вовсе не из‑за того, что поцеловал ее, – признался Рамзи наконец. – И даже не из‑за того, что мисс Тиг… такая, какая есть.

– Тогда из‑за чего же?

Рамзи тяжко вздохнул – и выпалил:

– Понимаешь, тем вечером я покинул твой дом со словом «жена» на губах! Достаточно было провести с ней в саду несколько минут, и я был готов отдать ей… – Он не мог произнести слово «сердце». Потому что нельзя отдать то, чего у тебя нет. – Готов был дать ей мое имя. Даже в тот момент, когда Сесилия сказала, что не думает о замужестве. Ох, мне следовало сразу догадаться… В тот день я встретил ее утром, а уже вечером позволил ей меня соблазнить. И мне в голову не приходило, что это – одна и та же женщина. Какой же я идиот.

– О господи! – Редмейн почесал в затылке. – Все, оказывается, намного хуже, чем я думал.

– Я на мгновение забылся, – продолжил Рамзи, и теперь голос его был едва слышен. От стыда он, кажется, даже стал ниже ростом. – Я забыл, какие бывают люди. Мне так хотелось верить… – Он умолк, понимая, что выказал свою слабость.

Редмейн обнял брата за плечи, но Рамзи в раздражении отстранил руку брата. И вновь заговорил:

– Ну, не важно. Моя позиция не изменилась. Правда, теперь я считаю, что мужчина, поверивший на слово хитроумной женщине, – редкостный болван.

Редмейн тихо вздохнул и с убежденностью проговорил:

– В таком случае ты обязан установить истину. Ради нас всех.

Рамзи направился к выходу и, обернувшись, сказал:

– Именно это я и намерен сделать.

Два дня после взрыва Сесилия принимала все необходимые меры, чтобы скрыть свою личность. Для всех служащих и рабочих, которых она наняла, чтобы расчистить завалы, а также для слушательниц школы она была Гортензией Фислдаун, племянницей Генриетты.

Только несколько человек знали, кто Сесилия на самом деле.

Сесилия приходила и уходила, пользуясь потайным ходом, а большую часть свободного времени проводила в больнице с Жан‑Ивом. Затем Сесилия забирала Фебу у Франчески, жившей в Мейфэре, или у Александры, жившей в Белгрейвии. И никогда не возвращалась домой одним и тем же маршрутом.

Редмейн, да благословит его Господь, дважды ее сопровождал в наемном экипаже, а не в герцогской карете, при этом постоянно озирался. Он и заверил Сесилию, что за ними никто не следил.

Но ей постоянно вспоминались слова судьи: «Я буду жарким дыханием, которое ты почувствуешь на затылке, буду холодом, веющим из тени».

Вот и в этот день Сесилия, торопливо шагавшая в темноте, то и дело вспоминала эту угрозу. Стук ее каблуков по вымощенной булыжниками мостовой гулко разносился по пустынной улице. А фонари даже в этой части города горели тускло.

Сесилия, крепко сжимавшая ручку Фебы, старалась внушить себе, что ей совсем не страшно. Поначалу ей казалось, что нет смысла брать наемный экипаж – ведь до ее уютного домика в Челси было всего пять кварталов. Но теперь, когда усилившийся ветер принес со стороны Темзы густой туман и все вокруг стало расплываться перед глазами, Сесилия поняла, что ей по‑настоящему страшно, очень страшно. Было явное ощущение, что опасность окружала ее со всех сторон.

Обычно, если кеба не было рядом, Сесилия посылала за ним какого‑нибудь мальчишку, а в последние дни – одного из разнорабочих; правда, она боялась ненароком обидеть человека. В отличие от Александры и Франчески, у нее не было средств на то, чтобы держать лакеев. К тому же Сесилия слишком часто путешествовала, поэтому не считала необходимым содержать прислугу.

Конечно, у нее имелась кухарка, но та уехала помочь больной сестре. А Жан‑Ив ужасно страдал от боли, так что Сесилии пришлось одной вести домой Фебу.

Они быстро прошли мимо особенно темного переулка между двумя домами. Пробежали, вглядываясь в темноту, где почти наверняка таилась опасность.

Если там, во тьме, притаился Рамзи, следивший за ней, могла ли она чувствовать себя в безопасности? Хотя ведь сейчас она не нарушала никаких законов… Так почему же холодные щупальца страха стиснули сердце?

Когда Сесилия с судьей общалась в последний раз, она его по‑настоящему испугалась, и в этом не было ничего удивительного. Столь свирепая физиономия испугает кого угодно. Не говоря уже об угрозах, в изобилии срывавшихся с его губ…

Сесилия то и дело ускоряла шаги, не обращая внимания на жалобы Фебы, которой приходилось почти бежать, чтобы угнаться за ней. Девочка предпочла бы спокойно насладиться конфетой, лежавшей у нее в кармане, чем бегать по темным улицам.

– Извини, дорогая, – пробормотала Сесилия и пошла чуть медленнее.

Что‑то в воздухе, в густом тумане пробудило к жизни инстинкты, о существовании которых она прежде не подозревала. И сейчас интуиция Сесилии подсказывала: необходимо хватать ребенка на руки и бежать. Да‑да, бежать! Она была в этом уверена. И Сесилия, сама того не замечая, снова пошла быстрее.

В какой‑то момент она вдруг услышала странный звук, донесшийся с противоположной стороны улицы. Сесилия вздрогнула и осмотрелась, несколько секунд спустя заметила банку или бутылку, покатившуюся по мостовой. Но ведь бутылка не могла катиться сама по себе, не так ли?

У Сесилии перехватило дыхание. Она нащупала в кармане рукоятку ножа, который ей дала Франческа. И графиня Мон‑Клэр, и герцогиня Редмейн с юности привыкли носить с собой пистолеты. Но Сесилия с большим скептицизмом относилась к этому изобретению. Она умела стрелять, поскольку подруги заставили ее научиться, но постоянно носить с собой эту тяжеленную и крайне неудобную штуковину не желала.

Сесилия для этого слишком неуклюжа и наверняка прострелила бы себе ногу или, что еще хуже, могла бы случайно кого‑нибудь убить. К тому же, имея такое зрение, как у нее, точно прицелиться невозможно. И только сейчас, оказавшись на темной улице с ребенком и всем своим существом ощущая опасность, Сесилия очень пожалела о том, что не носила с собой огнестрельное оружие.

Будь она одна, легко пробежала бы те несколько кварталов, что отделяли ее от дома. Но с Фебой от врагов не убежишь…

Сесилия уже собралась взять девочку на руки, когда вдруг услышала донесшийся из тумана металлический звук, походивший на щелчок дверного запора… или взведенного курка? Ей надо было услышать звук еще раз, чтобы понять, что это было.