— Зачем я здесь?

— Затем что от Соколовского слишком много проблем. Роет, гнида, мешает. Сильно мешает.

— А я-то здесь каким боком?

— Ты совсем дура? — удивился Игнатов.

В меру. Просто я должна разговорить его. Понять — меня убивать собираются, насиловать, мучить, шантажировать Марата, вытаскивать из меня сведения про папу, или что?

Закуталась в покрывало, и продолжила пялиться на Василия. Ну вот красивый же мужик! Почему же сволочь при всем этом? Как же обманчива бывает внешность!

— Давайте мы позвоним Марату. Если вам нужны деньги, я уверена, что он заплатит. Столько, сколько нужно. Можете на громкую связь поставить телефон, или видео запишем. Как хотите. Главное — поскорее. Мне… мне домой нужно, понимаете?

Он молчит. Я рассматриваю его, комнату, а Василий продолжает пялиться. Хоть бы ему не пришло в голову изнасиловать меня! Конечно, при его деньгах, он имеет лучших женщин, а не зареванных и лохматых, как я. Но кайф насилия не в том, чтобы трахнуть самую шикарную. А именно в насилии.

Нет, лучше не думать об этом.

— Понимаю, на что Соколовский повелся, — вдруг сказал он. — Такая… милая, надо же. На мать с отцом совсем не похожа, даже удивительно. Может, наблядовали тебя от соседа? А насчет Соколовского — да, от него я получу все, что захочу.

— С моей помощью?

— Звонков не будет. Видео тоже, — Василий приблизился, подошел вплотную к кровати, а я вжалась в стену.

— А что будет?

— Ты расскажешь все, что знаешь. Про счета Владимира, про его дела. Про связь твоего отца с Соколовским. Про самого Соколовского.

— Марат ненавидел папу — вот и вся связь, — выпалила я. — Про их дела я знаю меньше вашего. Вы-то за Маратом точно следили, да?

— Разумеется. Приглядывал, и приглядываю, — кивнул Игнатов-младший с улыбкой, от которой меня уже тошнит. — Потому ты и здесь. Нужный человек был в охране. Ты в квартире была последний день, дальше было б сложнее тебя выцепить. Повезло.

— Да уж!

— Да. Миленькая какая, — он опустился на кровать, а меня снова начало потряхивать. — Не шикарная телка, конечно. Тощая. Но… хмм…

— Меня тошнит, — перебила я его со страхом в голосе, и страх этот Василий считал.

И тихо рассмеялся.

— Трахать я тебя не буду, можешь не бояться этого. И охранники мои тебя не станут иметь, в память о твоем отце.

— Может, в память о нем, вы меня отпустите?

— Миленькая, но дура. Жаль, — покачал он головой.

И это его «жаль»… не понравилось оно мне.

Страшно.

Может, мне это всё снится?

Но нет, сердце стучит как ненормальное, я чувствую запах пыли, в носу свербит от незнакомого, но явно дорогого парфюма Игнатова — это не сон.

— Что вы хотите от меня? — просипела я.

— Уже сказал. Вспоминай, время есть, хоть и немного. Вряд ли ты знаешь что-то ценное, но мало ли. Чем занимался твой отец в Рио? Сколько денег на его счетах?

— Это всё знает Марат. Нам нужно с ним связаться, — затряслась я.

Чертов Марат! Ну вот как он мог допустить, что я здесь, а не дома? Почему силой меня не утащил в безопасное место? Почему слушал мои отказы? Я, чтоб его, беременна! Нужно было о безопасности моей думать, а не идти на поводу!

— Давайте с ним созвонимся. Мне нужно услышать Марата. Он… он знает про отца. Я — нет. Я вообще ничего не понимаю, — захныкала я, и это уже не игра, мне с каждой секундой все страшнее и страшнее. — Деньги на счетах? Марат вам их переведет, только отпустите, и…

— Переведет, — нетерпеливо перебил Игнатов. — А ты вспомнишь все, что знаешь! Даю тебе сутки.

— Да не знаю я ничего! Вообще ничего! — воскликнула, пряча лицо в ладонях. — Папа умер! Неужели вы думаете, что он многое рассказывал мне? Мне, понимаете? Да ничего!

— Нужна информация по его счетам. По Соколовскому — всё важное.

— Я не…

— Уверен, ты слышала что-то интересное. Что-то, что не могли слышать водители, охранники. То, что мужчина говорит только «при своих», — прервал меня Василий. — Тебе же дорога жизнь, о ребенке своем подумай, и вспоминай. Любую мелочь, поняла? С кем ведет дела Соколовский, что обсуждал, что говорил, особенно про нас с отцом. А он говорил!

— Не говорил!

— Что он делал в Рио?

— Папа? — шмыгнула я носом.

— Соколовский, — скривился Игнатов. — Он летал в Бразилию. Явно разнюхивал что-то.

— Когда?

— Двенадцатого. Давай, думай, Алика. Дура, баба, но слушать вы все умеете. Соколовский роет под меня, под отца, он даже не скрывает этого. Такое внимание мешает. Вдобавок, из-за него мы теряем деньги. Большие деньги, понимаешь? С нами не рискуют работать из-за этого внимания, это вредит. Так что сутки тебе на то, чтобы вспомнить хоть что-то полезное. Еду скоро принесут.

Игнатов поднялся с кровати, направился к выходу, а я нашла в себе силы, и подскочила.

— Я здесь только для того, чтобы вы что-то узнали от меня? А как же выкуп, обмен?

— Сутки, — Игнатов открыл дверь, за которой стоял какой-то человек, взял у него из рук бумажный пакет, и швырнул в меня. — Еда. Приятного аппетита. Вспоминай.

Свет мне оставили. Пакет из сети фастфуда я положила на подушку. Есть хочется, но сейчас мне нужно подумать.

Марат мешает Игнатовым работать, привлекает к ним внимание? А я? Я нужна, чтобы разузнать планы Марата? Вот только он ничего мне не рассказывал. Даже вспомнить нечего. И про счета папы я тоже мало что могу рассказать. Сумму только знаю, и то общую. Но что-то же я должна дать Игнатову!

Марат почти не разговаривал при мне по телефону, а если разговаривал, то я не вслушивалась. Он обычно пишет кому-то. Но я не читала его переписки ни разу. Может, придумать что-то от себя? Но это может навредить.

Сутки. Мне дали сутки, а не час-два. Значит… Игнатов не боится, что меня найдут? Временем он не дорожит, спрятали меня надежно. Марат не найдет? Я сама должна бежать?

Так, стоп… Рио? Марат был в Рио?

Глава 34

Поднялась с кровати, подошла к