Я открыла дверь. И… всё?

— Охранник, — просипела, силясь удержать сознание.

Да, был охранник Марата. Знакомый. То ли я его рядом с собой видела, то ли рядом с Маратом. Лицо примелькалось, хотя не особо оно запоминающееся. Я открыла ему, хотя что-то странным мне показалось. Но открыла.

Дура.

Он говорил про Марата. Что тот задержится, и якобы просил меня об этом предупредить. Будто телефонов не существует. Будто Марат бы сообщил о своей задержке не мне сообщением, а стал бы гонять охранника. Мне же пришла эта мысль в голову! Пришла! Но я все равно открыла дверь, идиотка тупая!

Я не в новом доме. И Марата рядом точно нет. Вряд ли он за дверью, теперь я это понимаю. Только не понимаю, где я.

Так, вспоминай, Алика! Вспоминай, мать твою!

Я упала у двери. Дома еще, в квартире. Стало… нет, не больно, а будто я потеряла управление над своим телом. Хлороформом меня накачали? Укол сделали? Ударили? Вроде те, кто в спецслужбах работал, знают какие-то точки на теле человека. Нажмешь как следует, и не человек уже перед тобой, а просто тело, марионетка. Что-то такое случилось. Либо это фантазия, и мне тупо вкачали наркоту.

Что-то еще было? Ну же, мне нужно вспомнить. Мне это необходимо! Как-то же сбегают от маньяков, пусть и редко. Хотя я вряд ли в лапах маньяка, раз сотрудник Марата в деле. Наверное, конкурент по бизнесу решил таким способом на него надавить. Братьев Марата вряд ли удалось бы так легко вырубить. А Наташа поумнее меня, не стала бы она открывать дверь на такой дебильный запрос как я.

Раз конкурент, и я не вижу лиц похитителей, и вообще лежу на кровати, а не валяюсь на бетонном полу, значит меня не планируют убивать. Надеюсь. Хотя… нет, папа говорил, что редко похищенных людей возвращают. Чаще всего их убивают, а если и освобождают, то только с помощью полиции, а не тогда, когда родственники жертвы ведутся на шантаж, и отдают требуемое. Папа вдалбливал мне это: не покупаться на хорошее отношение похитителей, не сочувствовать, вести себя сдержанно, быть наблюдательной, и если есть малейшая возможность — бежать. Пусть даже эта попытка провалится, и накажут. Иначе — смерть.

Папа даже наручники меня научил открывать. И замки. Правда, я не в наручниках, а до двери нужно еще добраться.

Так, меня вырубили, а дальше? Дальше… чернота. Хотя, нет. Было же что-то? Было, да. Свет фонарей в глаза, тряска, дикая тошнота из-за этого, и мысль, что я лежу на спине, и если начнется рвота, то это конец. Но я не могла перевернуться — держали меня. Везли.

Это не такое уж полезное воспоминание. Чувства времени у меня нет. Я не считала повороты, я даже не могу понять точно, как именно меня отключили. Не Рэмбо я, к сожалению. Но мысли я структурировала, и хоть что-то начала понимать.

— Боже, боже мой, — всхлипнула, сжав кулак, и уткнувшись в него носом.

Трясет. Истерика накрывает. Физически мне убийственно плохо, если расслаблюсь хоть на минуту — снова отключусь, но страшно. Я не должна спать. Но ведь я точно отравлена или заболела, а сон лечит. Мне о ребенке нужно думать!

«Если отключусь, разболеюсь, то меня могут и грохнуть. Ребенка вместе со мной. Нельзя. Соберись же» — скомандовала, продолжая тихо всхлипывать и трястись.

Странное состояние — я могу мыслить собранно, даже холодно, а вот тело в истерике бьется. И собрать тело и мысли воедино, в одного человека, не получается.

Долго не получалось. Плакала, дрожала, но при этом думала. И появилось что-то вроде плана. Мне нужно понять, что хотят от Марата. Я сама по себе точно не нужна никому. Значит, дело точно в нем. Нужно попросить связаться с ним. Должны пойти навстречу, обычно так и делают — ставят громкую связь, и жертва успевает попросить, чтобы её спасли. Такая вот мотивация. Правда, папа говорил, что сейчас похитители не такие уж тупые, и в курсе про то, что такие звонки можно отследить.

Видео! Если откажут в звонке, то я попрошу снять меня на видео, и отправить Марату! Мол, жива, здорова, делай что они просят, и всё такое! Папа говорил, что был у них случай: девчонку похитили какие-то ублюдки, требовали у её богатой родни деньги. Держали при этом заложницу за городом в недорогом отеле, где камеры — это бутафория. Видео для её семьи записали, а в кадр попала карта мини-бара. Специалисты увидели название отеля, и девушку спасли. Может, Марат тоже что-то сможет расшифровать?

Определенно, мне нужно быть спокойной. Не орать, не истерить, быть вежливой. Попросить связь с Маратом, рассказать про свою беременность, вдруг не знают о ней. Совсем уж отмороженным ублюдкам на это плевать, но некоторые могут и смягчиться по отношению к девушке в положении.

Но при всем этом мне нужно и самой хоть что-то увидеть. Понять. И постараться сбежать. Или ждать Марата? Нет, если подвернется случай, надо драпать. Смогли же меня увезти под носом у Марата, значит на него предатель работает.

Думаю о побеге, хотя с кровати встать не в состоянии. Очаровательно. Будет смешнее, если окажется, что я, таки, заболела, похищение — это галлюцинация, и я просто пропустила переезд в новый загородный дом. Вот я дурой себя почувствую, если так…

Хоть бы так и было! Лучше быть дурой в безопасности, чем дурой в плену.

Именно эта мысль собрала меня по частям в единое целое. Тело перестало истерить. Я затаилась. Лежала, почти спокойная, пыталась не отключаться, мечтала о глотке воды, и ждала, ждала, ждала…

И дождалась.

Шаги. Пол здесь скрипучий. Два поворота ключа в замке. Дверь открылась со скрипом. Дом старый, определенно. Меня точно конкуренты Марата похитили? Может, маньяк, всё же?

Свет ослепил. Яркий, желтый, дешевый какой-то. Я планировала какое-то время, когда явятся похитители, делать вид, что сплю. Но не вышло. Едва загорелся свет — захныкала, глазам уж очень больно. И попыталась спрятаться от света.

Попалась.

— Здравствуй, Алика. Как ты себя чувствуешь? — услышала я доброжелательный голос.

Незнакомый. А вот лицо… лицо я смогла узнать.

Черт!

Это он!

Марат, чтоб тебя! Ты обязан меня вытащить!

Глава 32

Может, у меня не грипп?

Я болела раньше. Много. Часто. Вирус для меня — это три дня в состоянии овоща, когда я свое имя с