Да-а, месть! Я хотел ее. Когда-то. В прошлой жизни. Сейчас же я готов разорвать любого, кто встанет на моем пути.

– Да что же ты такое? – спрашивает Боров.

– Смер-р-рть! – рычу я, набрасываясь на толстяка и давя пальцами на глаза. Боров орет. Он пытается выкрутиться, но не может. Один глаз хлюпает под пальцем. Ноготь проваливается вглубь черепа. Но я не останавливаюсь – мне хочется добраться до мозга урода. Выдавить его к чертям собачьим. Потом точно так же лопается и второй глаз. Почти как давить на пузырьки оберточной пленки – о-очень круто!

Боров ослеп и обезумел от боли. Ну что же – хоть в чем-то мы с ним сейчас похожи.

– Макс? – раздается голос позади.

Знакомое лицо не в фокусе. Клим, кажется. Мы с ним знакомы?

– Убир-райся! – велю я ему. Тот ошарашенно переводит взгляд то на меня, то на изуродованного Борова. Это дает толстяку драгоценные секунды форы. Он ползет на карачках к выходу. Я бросаюсь следом, но не успеваю – Боров закрывает перед носом тяжелую дверь. Щелкает замком.

«Твою мать, он ушел! Этот урод без глаз уполз подыхать наверх».

Я трясу дверь. Ее скрип отзывается точно таким же скрипом в суставах. Непроизвольно дергаюсь. Если это Перерождение, то чертовски, блин, болезненное. Практически смертельное.

– Ты ему глаза выдавил! – ошарашенно произносит Клим, но мне плевать, я бы и ему выдавил тоже. Но что-то меня останавливает. Что именно? Дружба? Вряд ли! Совместное дело? Во-от, это ближе к теме. Мой крестовый поход еще не закончен, а парень-доброволец мне еще пригодится. Потом вспомню для чего.

Отпихиваю его в сторону и рву дверь на себя. Защелка слетает с петель, и я вываливаюсь на лестницу. Прыгаю на ступеньки и несколькими прыжками взлетаю наверх – долбаный гепард на охоте.

– Стреляй в него! Стреляй! – истошно орет Боров.

Он на карачках улепетывает к выходу из церкви. За ним тянется цепочка кровавых брызг. Просто удивительно, как он ориентируется без глаз. Пожалуй, стоит сломать ему шею. Интересно, сможет ли он так же шустро ползать или нет?

Серый выныривает из ниши справа. На это раз у него в руках автомат. С таким они охотились на нас на кладбище. Не он меня подстрелил, но этот мудак истязал Леру – за одно это стоит оторвать ему руки.

Отличная идея!

Я рычу – и в этот момент бандит открывает огонь. Пули вгрызаются в тела убитых прихожан, которых еще не успели убрать с глаз долой. Кажется, они еще успели стать зомби, и их умертвили по второму разу.

Но я ничем не лучше зомби. Мне, как и им, хочется только одного – убивать! Дикая боль в суставах сводит с ума. Просто невыносимо терпеть, куда проще выплескивать агрессию на все, что движется.

– Да чтоб тебя! – Серый успевает отстрелять первую обойму. Впустую! Все пули ушли в трупы. Я их расшвыриваю по дороге, словно ледокол, на всех парах несущийся через Северный Ледовитый океан. Бандит понимает, что не успевает перезарядить оружие, поэтому бросает автомат. Бежит к выходу. По пути он сбивает с ног Борова и матерится, вспоминая мать толстяка.

– Что? Ты куда-а? – орет ему лишенный глаз начальник. – Его жи-и надо уби-и-ить!

Но Серый его не слушает – с ходу открывает дверь и исчезает за пределами церкви. И в это время Боров несет самый несусветный бред на свете: – Ма-а-арку это не понравится-а-а! Слышиш-шь?

– Он не с-с-слышит, – сиплю я, оказавшись рядом. Мне кажется, что мозг перемалывают в фарш.

Я ору, не в силах сдерживать боль.

А Боров, вопреки всему, поворачивается ко мне и истошно крестится, при этом бормоча молитву. Кажется, «Отче наш». Да и чхать я на это хотел, если честно! Вгрызаюсь в шею бандита. Он пытается достать меня руками, но не видит, промахивается. Руки хватают пустоту. Кровь хлещет у него из шеи, течет из глазниц. Заливает все вокруг.

Не пью ее – слишком скверная на вкус. Даже для меня. Разрываю остатки мышц на шее, добираясь до позвонков. Вот они, родненькие, блестят, готовые к тому, что я их вытащу наружу, словно Хищник очередной трофей.

– Макс, хватит, остановись! – это Клим снова возникает рядом. Его трясет. В руках у него ружье, которое он подобрал в подвале, и оно нацелено на меня.

Боров подо мной дергается последний раз и затихает. Я вытираю руки о куртку, сплевываю.

– Остановись! Или я тебя пристрелю! – угрожает Клим.

16

– «Остановись»? – спросил я. – И это ты меня просишь? Ты же убил человека. Прирезал, как скот. Без зазрения совести. Я же видел, что это доставило тебе удовольствие. Ты думаешь, я этого не заметил?!

Глаза Клима бегали по сторонам, не фокусируясь на мне.

– Все равно! – выдохнул он. – Остановись. Это неправильно. Все-е!

Пауза. Он выдохнул, а следом за ним я.

Прежний мир начал возвращаться. Боль уходила, будто ее уровень убавляли, как громкость на невидимом музыкальном центре. Я хотя бы смог вздохнуть без прежнего кошмарного ощущения, что легкие при каждом глотке воздуха трутся о покалеченный позвоночник.

– Спасибо! – это слово вырвалось неожиданно. Действительно, я почувствовал облечение, когда он меня остановил. Все-таки превращаться в Зверя – то еще занятие. Приходится прочувствовать на собственной шкуре, что значат тотальные изменения внутри организма. Для начала – в позвоночнике. Но я не сомневался, что дальше, если снова процесс Перерождения будет запущен, начнется меняться все – мозг, сердце, кишечник. Все для того, чтобы сделать меня совершенным орудием убийства. Но для чего? Почему альфа-пес это сделал со мной? Удивительно, но только сейчас я задумался над тем, что, возможно, мутант имел некую цель, давая мне попробовать человеческой крови и запуская тем самым процесс Перерождения.

«Как он мог иметь цель? Он же мутант. Обычная собака, которая под воздействием радиации изменилась, пусть и до неузнаваемости. Все-таки изначально это было именно животное, которое не умеет думать, как человек, что-то планировать заранее. Просто не может, не заложено такое природой!»

Мысли пронеслись в голове за секунду. За это время глаза Клима наконец сосредоточились на мне.

– Что? – не понял он.

– Спасибо, что ты меня остановил! – прошептал я. – Не знаю, что бы со мной было, если бы я продолжил… делать это вот все…

Видно было, что он не понимает, о чем речь. А объяснять я не хотел. Просто не было сил – бойня выжала из меня все соки. Хотелось лечь прямо здесь, в лужу крови и, несмотря на трупный смрад, вздремнуть несколько часов.

– Ты точно… эм-м… в порядке? – Клим не убрал ружье – ствол по-прежнему смотрел на меня.

– В порядке ли я?! – Мне следовало и самому задуматься над этим вопросом, чтобы быть честным хотя бы с самим собой. Но не получалось. Я не знал ответа на этот вопрос. – Как сказать… Не очень.

– Но, по крайней мере, ты больше не будешь бросаться на людей? – спросил Клим. Наивный парень.