– Кирк…

Я посмотрел на ее белые губы.

– Помнишь, ты обещал отдать мне Шо?

До сих пор она каждый раз, когда просыпалась, спрашивала только: «Мы уже дома?».

– А помнишь, ты обещала не целоваться с крокодилами?

– Но он был так настойчив.

Додж, увидев, что ее глаза открыты, тут же подбежал и протянул ей горсть ягод:

– Они кислые. Но очень полезны после потери крови.

Она морщилась, но ела – все, как обычно. Мне не нравилось, что ее бледность так и не проходит, но я уже давно не волновался – пусть ей и больно, пусть она заметно сдерживается, чтобы не начать плакать или жаловаться, – это все ерунда. Раны заживут, возможно, хромота останется, а шрамы… Она ни разу до сих пор и не надевала платьев, так что ее внешний вид не сильно пострадает. Ну а танцы… в крайнем случае, обойдемся без танцев.

В Городе Травы знахари сказали, что больше делать ничего и не нужно – теперь только ждать. Нам лучше остаться с ней тут на месяц или больше, но до зимы мы сможем вернуться в Город Солнца. Попрощались со всеми друзьями, которые возвращались домой, а Тара клятвенно пообещала, что успокоит мою матушку и остановит ее от военного похода на Город Травы, чтобы вернули ей ее сыночка из заложников. Если уж положить руку на сердце, то я и не спешил возвращаться, подозревая, что мне там предстоит сразу целая тирада о совести и генофонде от Главы Совета.

Изо дня в день Хани чувствовала себя все лучше. Она уже могла передвигаться сама, опираясь на палку и испытывая боль и слабость в ногах – пока поврежденные мышцы не восстановятся полностью, так и будет.

Весь день я был чем-то занят – тут, как и у нас, всегда находилось занятие для свободной рабочей силы. По пути домой я заходил к Лао – он настоял на том, чтобы мы или оба приходили на ужин к нему, или я хотя бы брал приготовленную еду с собой. Хани отказывалась, чтобы я нес ее на руках по улице, поэтому пока приходилось пользоваться вторым вариантом. Она лежала на кровати и читала книгу, которую ей тут одолжили на время болезни. Шо, как обычно, сидел рядом, пытаясь подоткнуть свою огромную голову ей под руку, чтобы погладила.

– Ну-ка, брысь отсюда, гаденыш.

Псина нехотя поплелся в прихожую. Неровен час, так он скоро и рычать на меня начнет.

После того, как мы поужинали, я отнес ее на кровать – она еще заметно уставала даже после непродолжительной ходьбы.

– Дай, я посмотрю, как заживает. – На самом деле раны меня уже не беспокоили, я больше волновался о сухожилиях и кости.

Но Хани неожиданно резко откинула мою руку, не давая притронуться к одеялу.

– Кханника, – я говорил устало, но постарался вложить в интонацию ощутимую строгость. – Я видел твои ноги уже раз сто.

– Я знаю. Но мне… как-то неудобно. – Она потянула меня за плечо к себе, заставляя улечься рядом. – Там все так уродливо. Я понимаю, что ты видел, когда все было гораздо хуже – так что это не тебе, а мне неприятно.

Я повиновался и погладил ее по волосам.

– Нельзя же быть такой глупой, Хани.

Она улыбнулась:

– Почему? У вас есть закон, запрещающий людям быть глупыми?

Мне очень нравилось, когда она в таком настроении. Я не стал настаивать на своем, а просунул руку ей под голову и придвинулся ближе, чтобы ей было удобно устроиться.

– Так что, мы теперь семья? – мы об этом так и не разговаривали с тех пор – а теперь я почувствовал, что самое время.

– А ты не передумал? – Ей повезло, что теперь я не мог видеть ее глаза. – Я освобождаю тебя от этого обещания.

Я даже рассмеялся:

– Спасибо, дорогая, что ты освобождаешь меня от моих же слов! Какое облегчение, что ты считаешь себя вправе делать это. – И физически ощутил, как она насупилась. – Расскажи лучше, что надо делать, чтобы… эта самая семья началась?

Она вздохнула – так всегда бывало, когда ей приходилось вспоминать родной дом:

– Вообще-то нужно принести клятвы перед священником. Но у вас нет священника, поэтому можно это сделать без него, а свидетелем будет сам Отец. – Она задумалась. – Еще мы должны обменяться кольцами.

– Кольцами? Завтра я принесу тебе с рынка все, которые у них есть – выберешь себе. Или я тоже должен носить кольцо?

Она тихо рассмеялась:

– Ладно, ты можешь не носить.

А вот это, на самом деле, хорошо, потому что надо мной бы подшучивали все кому не лень. Мужчина с украшениями у нас совсем непривычно выглядит. Да и на ее Закари я никаких побрякушек не наблюдал – так что в этом наши традиции, похоже, совпадают.

– Договорились. Теперь давай про клятвы – что я должен пообещать? Или лучше начни ты, а я соображу.

– Сейчас?! – Она подняла голову и посмотрела на меня удивленно. – Прямо сейчас?

Я сел, чтобы придать моменту хоть какую-то торжественность.

– Сейчас. А чего тянуть? Или нужны еще какие-то обязательные церемонии?

Она была озадачена, задумчиво посмотрела в сторону, но потом снова повернулась ко мне:

– Да нет. Церемонии не важны. Ладно. – Она выпрямила спину, трижды вдохнула и выдохнула, собираясь с мыслями, а потом заговорила громче: – Кирк, десятый ребенок Второй Матери Города Солнца, я хочу создать с тобой семью. Обещаю быть верной тебе, поддерживать в трудностях и радоваться твоим победам, пока Отец не заберет тебя или меня к себе. От тебя прошу только того же.

Я попытался повторить с максимальной точностью:

– Кханника, дочь Таисии, я хочу создать с тобой семью. Обещаю… хм… ладно, обещаю быть верным тебе, даже если матушка начнет выедать мой мозг чайной ложкой, обещаю поддерживать в трудностях и радоваться твоим победам, пока Отец или очередной крокодил не заберет тебя у меня. Но даже в том случае я всегда буду помнить, что ты – моя единственная семья.

Она заулыбалась, зарделась и кивнула.

– Теперь мы можем поцеловаться, чтобы закрепить наши обещания.

Ну, наконец-то! Я притянул ее к себе, а она даже забралась ко мне на колени, чтобы крепче обнимать. Если бы знал о таких бонусах, давно бы уже создал эту самую семью!

– Хани. – Я не отпускал ее, а рассматривал, будто вижу впервые. Заправил прядь волос за ухо. – А семья случайно не обязует нас заниматься любовью?

Она смутилась, но в таком положении даже взгляд спрятать не могла.

– Вообще-то, семьи, которые не занимаются «этим», гораздо прочнее! Их связывает уважение и преданность, а не гормоны и инстинкты!

– Понятно, – меня почему-то рассмешила эта информация. – Вернемся к этому вопросу, когда ты будешь окончательно здорова.

Она все же нехотя выдавила из себя вопрос, потому что любопытства в ней всегда было чуть больше, чем стеснительности: