времени я и выйду… — Орловский положил трубку на рычаг и обвел взглядом присутствующих.

— Кто это? — не понял Кирилов.

— Не знаю… Встречу назначил в двух шагах от площади Дзержинского, может, он из… — высказать свое предположение вслух Сергей не решился.

— Я знал сынок, что ты достаточно смышлен. — Вашко достал сигарету и сунул ее в зубы. — Забирай все фотографии и эти, и те, что нашли утром… Можешь, кстати, прихватить Прикумскую статью. Покажешь ее Киселеву — может, чего присоветует.

14. МАСКИ СНЯТЫ

В назначенное время Орловский и Вашко подъехали к скверу перед музеем. Ветер мел по асфальту мимо опустевших лавочек шуршащие сухие листья. Город в этот час словно вымер — так было тихо и пустынно.

Навстречу Орловскому шел высокий, спортивного вида мужчина. Подойдя, он крепко пожал руки Вашко и Орловскому. Присели на скамейку в скверике. Киселев медленно, одну за другой перебрал фотографии, потом внимательно изучил фотокопии документов, бегло просмотрел статьи.

— Ну, что ж, примерно так я и думал… Конечно, вы не знали, в какое дело влезаете, отправляясь в Аршальск. Да и откуда. Ведь сперва вся эта история выглядела вполне рядовым делом. Не так ли?

— Так…

— Мы давно наблюдаем за процессами, происходящими в соседнем ведомстве, и нельзя сказать, что они нас не волнуют. Много в МВД пришло новых людей, хороших специалистов и по-настоящему преданных делу. Но, к сожалению, их деятельность встречает яростное сопротивление пережившего все времена, воспитанного долгим «безвременьем» руководящего звена… Наверно, я говорю сухим бюрократическим языком, я самый настоящий аппаратчик и другого не знаю. Красиво писать — ваше дело.

— Они что, давно знакомы? Торшин, Анарин, Кнышев?

— Они работали в одной системе, в одно время, а значит, многое знают друг о друге такого, что заставляет их держаться друг за друга. Что касается вашей последней статьи… Могу дополнить ее неожиданным для вас сообщением: Кнышев отстранен от работы. На его место рекомендован другой человек и, кажется, его сегодня успели утвердить в Москве.

— Кто? Если не секрет…

— Из местных. Кажется, исполкомовец. Фамилия его Балуев. А имени, отчества не ведаю.

— Что? — вскрикнул журналист. — Теперь все кончено! Статьи не будет…

— Вы его знаете? — участливо склонился над ним Киселев.

Журналист рывком поднялся со скамьи и протянул руку к Киселеву:

— Оставьте все документы — они мне не нужны, но верните статьи!

— Что вы с ними будете делать?

— Не знаю, — он, комкая листы, сунул их в карман и, странно посмотрев на немолодых, гораздо более опытных, но замерших в неподвижности собеседников, медленно пошел по ночной опустевшей площади.

— Похоже, потерял парень голову, — пробормотал Вашко, глядя вслед Орловскому. Но Киселев неожиданно возразил:

— Думаешь, потерял? — Вряд ли… Как раз она у него на месте — к этому добавить нечего…

Книга 3

ВАШКО

Если бы Шерлок Холмс женился, он наверняка оказался бы супругом довольно нудным, а может быть и вовсе неприятным. Однако, как собеседник он хотя бы мог развлечь жену за завтраком…

(Н. Паркинсон)

1. ОХ, УЖ ЭТИ ПИСЬМА…

Войдя в кабинет, Вашко бросил на стол пачку утренних газет. Из них как-то неуверенно вывалились конверты. Один, с разноцветными иностранными штемпелями, имел непривычно удлиненную форму, второй, судя по штемпелю, опустили на Почтамте.

Повесив пальто, Вашко направился к батарее и долго грел покрасневшие от мороза руки. К столу он вернулся с сигаретой в зубах и, повертев в руках «иностранца», довольно хмыкнул — письмо от Милорадова. Но Вашко ошибся. Письма в конверте не было, там лежало несколько фотографий, по качеству исполнения напоминавших открытки. Милорадов стоял под сенью пальмы, какие Вашко видел лишь в Сухуми: ветвистые, узорчатые. На следующем снимке Милорадов, в той же белоснежной рубашке с коротким рукавом и узких джинсах, на фоне увитой плющом виллы, третий снимок — самый интересный: генерал восседал за столом на резных ножках. «Соблазняет, — заметил про себя Вашко, разглядывая разнокалиберные бутылки на узорчатой, расшитыми цветами скатерти. — Надо будет ему ответить тем же — послать снимок с селедкой, черным хлебом и отварным картофелем! Пусть завидует. Там этого нет. А то ишь, омарами решил удивить».

Вашко достал лупу: ему показалось, что омар не совсем настоящий, а какой-то бутафорный. Под увеличенным стеклом можно было разглядеть множество ножек и пупырышки на панцире. «Во, дают! Пупырышки как настоящие… А может, и в самом деле? — грызли его сомнения. — На полметра в размере… Вот черт, нашел же, чем достать… — неодобрительно подумал Иосиф Петрович о своем высокопоставленном приятеле. — Мстит, что ли?» — Он набрал номер телефона.

— Григории, ты? — начальник криминалистического управления частенько ездил за границу. — Слушай, в Марселе доводилось бывать?

— Ну… — озадаченный вопросом подтвердил собеседник. — А что? Тебе предлагают?

— Скажи, там омары есть? — Вашко выпустил целое облако дыма.

— Известное дело, есть!

— А почем? Дорогие, или как?

— А зачем тебе? — с подозрением спросил тот. — Завезли, что ли? Можешь достать? Почем?

— Почем, почем… — недовольно пробурчал Вашко. — Ты скажи, сколько он там стоит.

— Нормально стоит!

— Понятно… — произнес Вашко и решил, что на милора-довском столе все же лежит муляж.

— Ты к своим оперативничкам еще не заходил? — полюбопытствовал собеседник.

— Что у тебя за интерес — деловой, или так?

Собеседник как-то непонятно хмыкнул:

— Да опять заперлись в просмотровом зале — какую-то порнуху крутят…

— Порнуху? — переспросил Вашко. — А ты откуда знаешь?

— Включи трансляцию, сам узнаешь… У нас же наводки страшные. Как провода проложены, сам черт не разберет, «Сельский час» пополам с интимными вздохами.

Вашко бросил трубку и, вспомнив, что его динамик не работает, ринулся в соседнюю комнату. Сцена там напоминала финал «Ревизора»: каждый застыл в той позе, в какой его застала передача: один замер у сейфа, второй сидел за столом, спрятав от смеха лицо в руки, третий с пальто в руках стоял у вешалки. Динамик то транслировал новости, то, после щелчков и хрипения вкрадчиво постанывал, исторгая нечленораздельные вздохи и сопения:

— Ай лав ю, — восторженно вскрикнул девичий голосок, и в нем послышалась слезливая интонация. — Миленький, и откуда ты такой взялся… Жаль, по-нашему ни бельмеса не смыслишь. Ай, как же я тебя ай лав ю… — В динамике снова щелкнуло.

В те моменты, когда прорывалась центральная программа, слушатели, собравшиеся в кабинете, начинали двигаться и вновь замирали при каждом следующим щелчке в радиоприемнике.

Торопливо шагая по коридору к просмотровому залу, Вашко слышал трансляцию из других кабинетов. Задвижка двери в зале срывалась уже не раз, и стоило Иосифу Петровичу