Резкий удар, и выбитая дверь с грохотом ударилась о стену.

Рик даже не дрогнул, только лениво повернул голову в сторону шума, продолжая держать руки, сцепленными на моей груди.

— Мило. Но поздно, — улыбнулся он, глядя в глаза Макэйо.

— Прекрати этот цирк, Рик! Ты пугаешь девушку. Отпусти ее.

Мощная грудь Макэйо вздымалась, делая его еще больше. Ноздри были расширены, и глаза грозно сверкали, глядя на Рика. Вены на его шее бугрились, увеличиваясь с каждой секундой.

— Почему я должен отпускать ту, что сама пришла в мои руки?

— Я не к тебе пришла, не обольщайся! — дернулась я, но тотчас была зажата еще крепче.

— Не ко мне? Тогда как ты оказалась здесь? — с издевкой улыбнулся он, — не помню, чтобы я приглашал тебя. Ты ворвалась в мой дом! Сама пришла в мои руки.

Рик ослабил объятья, и одной рукой медленно убрал волосы с одного плеча, открывая свежий след от своего укуса. Ноздри Макэйо еле заметно встрепенулись, а губы, сжатые в тонкую полоску чуть было не превратились в злобный оскал, но Мак тут же взял себя в руки.

— И даже не была против, когда я… — палец очертил ранку…и я дернулась, чтобы стряхнуть его пальцы.

— Это неправда! — возмутилась я! Мне совсем не хотелось, чтобы Макэйо подумал, что я добровольно согласилась на то, — ты применил ко мне воздействие!

— Это правда? — Мак подошел совсем близко, и я чувствовала на своих плечах дыхание их обоих.

Макэйо ответ не требовался. Он знал, что мне ни к чему лгать.

— Рик, дружище, — этот рык звучал совсем не дружелюбно, — отпусти девушку, успокойся и после мы поговорим. Я знаю, как трудно тебе пришлось, но зачем ты впадаешь в крайности? От этого будет всем только хуже.

— Мне не требуется твое сочувствие!

— Тогда позволь Виктории самой решить, остаться с тобой или уйти.

— Она уже решила, что остается.

Неожиданно для меня, Рик освободил меня. Свежий воздух заполнил легкие и даже закружилась голова.

— Виктория моя, — уверенно произнес он, будто я действительно пообещала любовь до гроба.

И это возмутило еще сильнее. Сколько можно за меня решать?

— Поздно, Рик…

— Ты меня больше не любишь? — он смеялся мне в лицо, будто я несла несусветную чушь.

— При чем тут любовь? Я больше тебя не выбираю.

Не дожидаясь реакции, я вложила свою ладонь в ладонь Макэйо.

— Я. Не хочу. Тебя.

Я смотрела в полные гнева глаза Рика и видела, как ярость и уверенность, надменность и контроль тают, превращаясь в изумление, принимают эту правду, которую так тяжело слышать, с которой так сложно смириться. И я была рада тому, что Рик не обвинял Макэйо в том, что он как-то повлиял на мой выбор, придя за мной, он вообще будто его не замечал.

— Макэйо, уведи меня отсюда, пожалуйста.

Мак накрыл мою спину ладонью, немного надавил, направляя к двери, продолжая следить взглядом за Риком. Я же молила, чтобы не началась драка. Ведь последствия прошлой помнили мы все. Именно из-за нее Рик оказался удален от двора, чуть было, не попав в тюрьму. И по той же причине все это время он жил рядом со мной. О чем знали все, включая Макэйо. Уберемся подальше из этого проклятого места, и я спрошу с тебя, дорогой друг!

Переступив порог замка, я облегченно выдохнула. Вряд ли Рик станет догонять и предъявлять права на меня теперь. После драки кулаками не машут. Но от этого стало еще гаже, от горечи до боли свело скулы. Ведь он мог. Мог, раздери его черти, остановить нас, не дать мне уйти!

С быстрого шага я то и дело срывалась на бег, не волнуясь о том, что колючие стебли роз, растущих вдоль дорожки, могут больно хлестать вампира, идущего следом. Я ненавидела цветы, что раньше так радовали меня своей изящной красотой и упоительным ароматом. Теперь они были больным напоминанием о моей глупой любви. И как я сама не догадалась, что это ЕГО замок, как могла не почувствовать?

Рукава рубашки стали мокрыми насквозь. Я вытирала слезы, запрещая себе реветь, но они катились сами, не спрашивая моего разрешения. Я была напряжена как натянутая струна, и шла напролом, без сожаления вытаптывая пестрый ковер из трав, которые вместо жалобного стона источали терпкий аромат. Лишь на середине огромного луга, разделяющего наши земли, я остановилась.

— Макэйо! — я резко развернулась к до сих пор не проронившему ни слова другу и ударила его в грудь, вымещая всю злость, что накопилась внутри меня, — почему ты мне не сказал, что это замок Рика?

Мак стойко делал вид, что ничего не происходит, не реагировал на мои жалкие попытки его колотить, и лишь отводил глаза в сторону, дожидаясь, когда истерика отступит. И это распаляло меня еще сильнее.

— Ты же знал! Все знал!

Я продолжала лупить ни в чем не повинного человека, но никак не могла остановиться. Мои кисти сводило от боли, кожа горела от трения и кончики пальцев пробивало током.

— Зна-а-ал! — надрывно, до боли в горле заорала я, чувствуя, как из меня вылетают молнии.

Рассыпавшиеся искры мгновенно воспламенили траву в паре метров от нас. Я четко видела, как летящие огоньки касаются зеленых сочных листьев, которые, казалось бы, полны влаги и не должны гореть, но под натиском разрядов, они тут же вяли и вспыхивали, точно спички. Огонь перекидывался на стебли, его оранжевые языки уничтожали цветы, и как только один бесследно исчезал в рожденном мной пламени, оно перекидывалось дальше и дальше, беспощадно и стремительно поглощая все на своем пути.

Макэйо взмахнул руками, напряг кисти так сильно, что выступили жилы, и к его рукам неведомо откуда прилипли капли воды. Он резко стряхнул их на горящую траву, и, шипя, огонь отступил. Обугленные луговые травы выглядели жалко, испуская едкий черный дымок, стелющийся вдоль земли, как прощальный стон.

Что я натворила?

А, если бы Макэйо не оказалось рядом?

Я устроила пожар! Я снова уничтожила бы все! Какая же я дура!

— Ты просила не говорить о нем, — голос, полный отчаяния вернул в реальность. Макэйо тяжело дышал, замолкал, поджимал губы. Его глаза смотрели куда угодно, лишь бы не встречаться с моими. Я впервые видела его в подобном состоянии, и не было необходимости в умении читать мысли, чтобы понять, насколько тяжело ему приходится контролировать свои эмоции. — Сказала, что ничего не хочешь слышать! А теперь обвиняешь в том, что я молчал!

Я фыркнула, глядя в напряженное лицо, даже топнула, и, ощущая себя полной идиоткой, рванула к дому, продолжая злиться. На себя. Потому что этот человек прав. Он всегда прав. И надежен. И добр. И ласков. Готов заботиться. Готов на все, даже быть просто другом, лишь бы быть просто рядом. Готов быть тенью, жертвуя собой.