— Ну что? Надумала? Долго прятаться в больнице у тебя не получится. Скоро тебя выпишут, Александр Николаевич просто перестраховывается. Если бы не тройня, то никто тебя не держал здесь.

— Надумала. Тамара Владимировна ещё тут?

— Да, звонила только что на медицинский пост. Не уходит.

— А я могу к ней спуститься?

— Если бы могла, то придала тебе ускорения. Давай, полежи минут десять и иди. Я сейчас перезвоню на первый этаж, пусть её к нам пустят.

В коридор я вышла с твёрдой решимостью быть строгой и несокрушимой. И узнать всё не только про Егора, но и про ту белокурую дамочку. Мне катастрофически не везёт с блондинками! Если есть приметы про чёрных кошек, то в моём случае вместо этих животных были именно блондинки. Даже глаз дёргаться стал от одной этой мысли, и мне снова захотелось кому-нибудь наподдать вешалкой для одежды.

— Валя!

Тамара Владимировна, поправив на плечах белый халат, кинулась ко мне. Обнимать не стала, только ободряюще похлопала меня по руке.

— Я так переживаю… Валюша, что стряслось? Егор со мной совсем не разговаривает. Что произошло? Только он говорил про свадьбу, а тут…

Хорошо возле стенки оказалась банкетка. Я плюхнулась на неё перезревшим помидором и выдохнула. Исподлобья посмотрела женщине в глаза и покачала головой.

— Он говорил с вами о свадьбе?

— Да, — Тамара Владимировна села рядом со мной. Протянула мне небольшой пакет с фруктами и вздохнула. — Да, о свадьбе. Упрямо решил, что ты точно будешь его женой. Даже слушать никого не хочет. А если ему что-либо втемяшилось… Ох, в этом вы оба похожи.

— Да? — поджала губы и не сдержалась. Глупым и бессовестным образом разрыдалась. Слёзы лились в три ручья. — Да? Свадьба? Он что, турецкий султан какой-то?

— Почему султан?

Тут уже Тамара Владимировна ничего не поняла. Вытаращилась на меня, деланно захлопала ресницами и обеспокоенно свела брови к переносице.

— Валя, я не понимаю…

— Вот и я не понимаю, почему ко мне приходит какая-то женщина. Блондинка. И устраивает мне самую безобразную сцену. Вталкивает меня в квартиру, начинает кричать, бросаться предметами и… и… и обвинять меня во всевозможных грехах! Что я… Что я увела мужа! Но я никого не уводила!

— Жанна, — Тамара Владимировна со стоном склонилась вперёд. — Жанна!

— Жанна? Та самая Жанна, о которой вы говорили? Значит, всё правда? Я увела Егора? Егор женат?

Приятный вечер. Тёплый ветерок немного утих и перестал ласково трепать арматуру. Я смогла выйти во внутренний дворик больницы почти без приключений. Почти заключалось в том, что я, чуть не сев на шпагат, поскользнулась на мокром полу. Сердце ещё билось в груди перепуганной канарейкой, а дыхание было хриплым, но дрожь в теле уже прошла.

Выходной выдался неплохим. Под конец моего почти тюремного заключения я обзавелась аж тремя соседками, и в палате стало шумно. Врачи тоже отдыхали, поэтому режим был немного смягчён. Все высыпали на улицу, пока можно было, наслаждались летней погодой, обществом родных и друзей. Только я сидела бобылём, вдыхала сладковатый запах каких-то цветущих кустов, названия которых не знала, и ждала.

— Стюардесса по имени Жанна… — напевала под нос и теребила завязки тонкого халата. Он ещё сходился на мне, и я не напоминала питона, проглотившего глобус. — Обожаема ты и желанна. Хотя, если верить словам Тамары Владимировны, всё с точностью да наоборот.

— И давно ты разговариваешь сама с собой? Ты всего неделю в больнице. А если врачи выполнят свою угрозу и уложат тебя сюда на целый месяц? Начнёшь с деревьями и животными разговаривать?

Егор, зайдя ко мне со спины, облокотился о спинку скамейки и протягивал мне коробку, такую, с вкусностями. Пусть я и страдаю некоторыми пищевыми и ароматическими расстройствами, но булочки с мятной глазировкой не перестали мне нравиться. Егор это знал и поэтому пользовался таким нечестным, я бы даже сказала, подлым приёмом. Вот уж изучил меня вдоль и поперёк! Знал, чем задобрить.

Я молча взяла коробку, открыла её и тоненько вздохнула. Пять булочек, все разные. Одна с вкуснейшим ганашем, вторая с любимой мятной глазировкой, а ещё с вишнёвым пуншем, орехами и вафельной крошкой и обычная, со сладкой сливочной начинкой. Подняла взгляд на Егора, сощурилась, не зная, чего хочу сейчас больше всего: отвесить ему пощёчину, поцеловать или…

Я взяла любимую булочку, несмело откусила кусок и, предупреждая любые возражения, вскинула руку с поднятым указательным пальцем:

— Ни слова про вес! Ни словечка! Ты на волоске… — обвиняющий указательный жест сменился твёрдым кулаком, которым я сейчас сотрясала воздух. — На волоске…

— Отлично! Значит, я могу сесть рядом?

Я снова подозрительно прищурилась, обхватила коробку с булочками и нехотя подвинулась. Желание врезать не прошло, но становилось не таким явным каждым укусом. Пожалуй, я прощу Егора. Временно.

— Валя, я…

— Ещё одно слово! — снова вскинула кулак, приблизила его к носу Егора, даже не поворачивая головы. — Ничто не может встать между беременной женщиной и едой. Лучше подожди, пока я прикончу эту булочку, думая, что это твоя жена…

Ветер шелестел в кронах деревьев, забавно пробегал в кустах, хватал меня за ноги и трепал волосы. Егор застыл истуканом и молчал. Я боялась посмотреть на него, потому что думала, что всё, самые жуткие страхи станут правдой и новой реальностью.

Облизывая пальцы, негромко спросила:

— Почему ты ничего не рассказал мне про жену?

— После того твоего случая с женихом, мне казалось… неуместным поднимать эту тему.

— Что ты женат? — повысила голос и с вызовом посмотрела Егору в лицо. Он будто ждал этого. Улыбнулся, стёр остатки глазури с моей верхней губы и покачал головой. — Что? Мне твоя мама рассказала всё, большое ей спасибо.

— Что именно тебе рассказала моя мама? Подтвердила факт существования Жанны?

— Да, именно так. Остальное сказала выяснять у тебя. Долго же ты шёл ко мне!

Гормоны пробили потолок. Я психанула, чуть не кинула коробку с булочками в кусты и не вскочила на ноги, чтобы закатить такую истерику, после которой Егор уже будет меня опасаться, а не своей жены. И бесилась я от того, что испытывала к Егору очень сильные чувства. Очень не хотелось верить в сказку именно по этой причине: в двенадцать часов всё превращается в тыкву. Без исключений!

— Я думал, что ты меня убьёшь.

Нервно рассмеявшись, я переставила коробку с булочками на скамейку. Сцепила руки в замок и тихо возразила:

— У меня было такое желание. Но ты знаешь, как подмаслиться ко мне. Но не думай, что это как-то глобально изменит ситуацию.