‒ Медленно.

Он хотел ей сказать, что будет нестерпимо больно, но она, наверняка, знала. Прекрасно знала. Но боялась только одного ‒ что не успеет.

‒ Понимаешь? ‒ пробормотала виновато и дальше зачастила скороговоркой: ‒ Если его не будет, я останусь одна. А я не хочу. Больше не хочу одной. Не смогу. Пусть лучше он живёт. У него получится.

Она наклонялась всё ниже. Одной рукой держалась за грудь, локтем другой упиралась в пол и продолжала изо всех сил сжимать пальцами ладонь Вита. Голос прерывался всхлипами и редкими судорожными вдохами, Лина болезненно морщилась, но продолжала говорить, убеждая и оправдывая. Не себя, Ши.

‒ Он мне сам сказал: «Демоны не умеют любить. Природой не дано. Вот желать ‒ да. И очень сильно. Иногда даже жалеть. Но не более». А когда всего лишь жалеть, это ведь без разницы ‒ живого или мёртвого. Да?

Последнее слово не получилось звуком, лёгким выдохом сорвалось с широко открытых губ. Лина уже лежала, вздрагивала конвульсивно, но по-прежнему крепко стискивала руку Вита. Ши старался не смотреть в её сторону, осторожно вытаскивал стилет. Кровь вырывалась тугими струйками, но её было гораздо меньше, чем следовало.

Не получится же. Всё равно не получится. Она не выдержит и умрёт раньше, чем окончательно залечит у Вита рану. И всё равно не выживут оба. О чём Ши думал? Зачем поддался уговорам?

Стилет целиком оказался снаружи, очередная алая струйка устремилась вслед за его остриём, но тут же иссякла, впиталась в ткань футболки. Рана так и не затянулась до конца. И уже не затянется. Всё зря.

Вит сильно дёрнулся. Будто его шибануло током, ладонь выскользнула из девичьих пальцев. Глаза распахнулись, но сразу же закатились. Он выгнулся, с хрипом втянул воздух, громко выдохнул, застонал. Взгляд прояснился, устремился к Ши, наткнулся на окровавленный стилет в его руках.

‒ Ты… что… делаешь? Ты…

Он понял сам, подскочил резко.

‒ Нет, ‒ отчаянно замотал головой. ‒ Ну-у… нет. ‒ Опять уставился на Ши. ‒ Зачем?

‒ Она просила.

‒ Я знаю, ‒ подтвердил Вит. ‒ Но она ‒ дура блаженная, а ты… ‒ успокоился внезапно, проговорил тихо и равнодушно: ‒ Ты ‒ скот. ‒ А потом усмехнулся, скривился презрительно: ‒ Ну что? Не смог отказать девушке?

Он развернулся к Лине. Трудно было не заметить и быстро пропитавшуюся кровью кофту, и тёмно-красный ручеёк, сбегавший вниз из уголка её рта. Крупные капли тяжело падали на пол, ровно и монотонно, словно вели отсчёт. А выражение лица ‒ умиротворённое, как будто в последние мгновения она не боль испытывала, а спокойную радость.

Вит протянул к Лине руку, но передумал ещё на середине движения, торопливо отдёрнул, качнулся назад, запрокинув голову, потом наклонился вперёд.

‒ Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! ‒ повторял сквозь стиснутые зубы и долбил по полу раскрытыми ладонями. Хлопки получались звонкими, гораздо громче слов. Словно пощёчины. Затем вскинулся, через плечо глянул на Ши. ‒ Убирайся, а! Чтобы я тебя не видел. ‒ С каждым словом напряжение в голосе росло, звенело перетянутой струной. ‒ Слышишь? Уйди! ‒ Вит сорвался на крик: ‒ Убирайся отсюда!

Ши аккуратно, чтобы не раздалось ни звука, положил на пол стилет, поднялся. Молчал. А что он мог сказать? Он виноват, и ничего уже не переделаешь, не исправишь. Жаль, что, когда была возможность, Вит не придушил его окончательно.

Направился к выходу, тоже беззвучно. Будто его и нет. Ни разу не обернулся, даже на прощание. Зато услышал, уже находясь в дверях, прозвучавшее за спиной, сердитое и ласковое одновременно:

‒ Дура. Навязалась на мою голову.

Странное ощущение. Или, скорее, отсутствие ощущений. Словно насквозь проморозило. Точно знаешь, что есть тело, есть разум, а не чувствуешь ничего, не думаешь. Только тяжесть, будто сделан из камня. Или действительно как механизм. Робот, у которого аккумулятор до конца не разрядился, вот он и работает. А зачем, для чего? Нет поводов и смыслов.

Шагал, не торопясь, словно прогуливался. Ничего не замечая по сторонам, ни о чём не беспокоясь. Случайно наткнулся на гостиницу, зашёл, взял номер. Долго стоял под душем. Вода жёстко хлестала по лицу, по плечам, по спине, но ничего не смывала, кроме грязи и пота.

Пришло в голову, взял и завернул кран с горячей водой. Обожгло ледяным холодом, перехватило дыхание. Ну хоть что-то.

В комнате сразу завалился на кровать, повернулся на бок, уставился в пространство прямо перед собой.

Так нельзя. Слишком реагировать на происходящее, подпускать близко эмоции. Почему больше не получается отстраниться, отодвинуть в прошлое свершившимся фактом? Да, сложилось так. Желалось бы по-другому, но уже ничего не поделать. В любом случае придётся двигаться дальше, не заморачиваясь.

Неужели Ши разучился со всем справляться в одиночку? Нестерпимо ‒ действительно нестерпимо ‒ хотелось, чтобы она оказалась рядом. Здесь и сейчас. Даже рука неосознанно скользнула по одеялу. Будто и правда, как последний идиот, пытался обнаружить её присутствие.

Но ведь пусто же. И без глупых проверок понятно, что нет её тут и быть не может.

Долго без мыслей пялился на собственные пальцы, сжимавшие безжизненно равнодушную ткань пододеяльника. Неужели надеялся, что всё-таки может случиться? Что она…

Появилась другая, уверенно постучала в дверь. Ши даже не подумал о каком-то подвохе, не стал одеваться, отправился открывать прямо так.

‒ Что? Пришла выполнить обещание?

Она дёрнула плечами, заходя в номер, захлопнула за спиной дверь. Лана. Добрич. Он помнил. Имя и фамилию, которая должна была что-то ему сказать. И маленький алый брелок с выкидным лезвием.

‒ Убить тебя… я всегда успею, ‒ проговорила она бархатно, разделив фразу на части, приблизилась, положила ладони ему на грудь. И опять её прикосновения оказались слишком осязаемы, тело отозвалось на них горячей будоражащей волной.

Лана чуть запрокинула голову. Взгляд скользнул по её лицу, остановился на родинке.

Ну почему она так притягивает? Всего лишь маленькая тёмная точка над губой. Терять голову от подобной мелочи?

Хотя… не такая уж и маленькая. И не настолько уж привлекательная.

Родинка побледнела, но начала расти. Расползалась по щеке, сминая и уродуя кожу. И волосы почему-то уже не тёмные, а огненно-рыжие. И лицо… лицо чужое.

Это не Лана. Хотя имена слишком похожи, отличаются всего одной буквой. Совсем другая.

Ши что-то заметил краем глаза. Наклонил ниже голову, перевёл взгляд. На её ладони, по-прежнему лежащие на его груди. Из-под правой выскользнул тонкий алый ручеёк, побежал вниз, щекоча кожу. Потом ещё один.