— Выйдет, если мы захотим, — сказал Когэн. — А я думаю, мы не. Когда приземлился, он сразу потребовал телку, и я подумал, а мне какое, нахуй, дело? Ну хочет он себе телку. Позвонил одному парню, он ему телку срастил. Красота. А он чего — он раскрутил эту телку на имена других телок, а это, учти, бляди не из Лоуренса на ночь. Эти девки много кого видят и много с кем разговаривают, и все уже теперь знают, что он в городе, а нам это совсем ни к чему. Телка, которую я ему срастил, я просил такую, кто начинает только, не знает никого, ей все — что ссаки на снегу. А он еще и Полли нашел, говорит, а в городе нет таких, кто Полли бы не знал, и этот тупой гондон, елки-палки, с ней посрался. А эта телка с легавыми вась-вась.

— Он совсем без мозгов? — спросил водитель.

— Думаю, да, — ответил Когэн. — Мне кажется, на чувака говно лопатой можно валить лишь от сих и до сих, а Митч свой лимит уже выбрал. Когда мы встретились, он бухал вчерную, и я ему что-то сказал, а он мне — ему до усрачки-де страшно, когда надо летать, ночь не спит перед вылетом, поэтому надо что-то в себя влить, чтоб уснуть. В общем, ладно, и я же вижу, у него много заморочек. Пусть чувак делает что хочет… В общем, — сказал Когэн, — это было три дня назад, и что он за эти три дня не выеб, то выпил. Я уходил, он был бухой. Полтретьего, а он заканчивает сраться с какой-то кистярой, где взял, хуй знает. Сам в жопу, пиздит и прочее, не помнит, в каком году что было, елки-палки, я ему насчет этого по ушам-то поездил, а он хоть сейчас в одних трусах готов идти работу работать. И не затыкается.

— Ты с Диллоном разговаривал? — спросил водитель. — Диллон-то в состоянии разговаривать?

— Рассказывал, вчера гулять ходил, — ответил Когэн. — Говорит, чувствует себя крепче, вчера хорошенько поужинал, телик посмотрел. Ну. Диллон думает, как я. Если мы чего-нибудь не сделаем, этот чувак все просрет. Цапнет себе туда еще одну шмару и баллон, и если кто из бывших еще по всей улице не разнесла, следующая начирикает. Нам его из города вчера надо было убрать, вот что нам надо.

— Ну, — сказал водитель, — ты его сюда пригласил. Отправь назад.

— Не поедет, — ответил Когэн. — Ему хрустов надо, говорит, на самом деле, очень надо. Работу потерял или как-то, и все остальное. Если я ему скажу, не поедет. По-моему, он вообще ничего не станет делать, если я ему скажу, если только не нажрется так, что не сообразит, что еще сделать можно. А он, наверное, уже.

— Я на него сегодня не могу выйти, — сказал водитель.

— Я не про это, — сказал Когэн. — Я чего подумал: устрою, чтоб его свинтили.

— Сдай его, — сказал водитель, — шары не погонит?

— Если поймет, что это я звякнул, может, — ответил Когэн. — А я как прикинул, у меня чувак знакомый есть, так у него одна жаба, лучше хипесницы нет. Она с ними срется за всю, и они все зубы ей готовы отдать, лишь бы свалила из номера, пока легавые не грянули. Я думал ее туда послать, понимаешь, ему-то сказал, никакой пизды больше, работать пора, но он так набухался, что не вспомнит, просил кого-то ему кого-то подогнать или нет, и по-любому напрыгнет. А эта гостиница — ну, там они клиентов не очень пасут, но место хорошее, им не с руки срач с блядьми, а он за это загремит, вскорости заклад отзовут, и поедет он обратно.

— Крутенько ему придется, — сказал водитель.

— Вообще-то нет, — ответил Когэн. — На самом деле, мне кажется, так ему же лучше. Ему пиздец, если он и дальше так будет. В ломбарде ему не столько самосвала подгонят, чтоб загнулся, а не в ломбарде — так он нас всех грохнет.

— По-моему, ему очень надо потолковать с людьми Митча, — сказал водитель.

— Альберт, — сказал Когэн, — как они узнают?

— А, — ответил Альберт, — я ему, наверно, могу сказать.

— Если хочешь, — сказал Когэн. — Пусть сам решает.

— Ладно, — сказал водитель. — Давай. Так, у нас теперь остается Амато.

— Что-нибудь, наверно, придумаю, — сказал Когэн. — Мне кажется, сам его заземлю.

— Мне казалось, ты не можешь, — сказал водитель. — Он же вроде тебя знает.

— Знает, — кивнул Когэн. — Но и пацана он знает, из тех, кого припахивал. И пацан, я прикидываю, будет знать, где будет Амато следующие пару вечеров.

— А сделает? — спросил водитель.

— Я тебя ждал пока, — сказал Когэн, — начал думать. В общем, по-моему, я знаю способ.

— Нормально с ним будет? — спросил водитель.

— О, — ответил Когэн, — поди пойми.

— Ну, значит, серьезно, да? — сказал водитель. — Вопрос тогда серьезный.

Когэн уставился на водителя.

— На некоторое время, — сказал он. — Ненадолго, на чуть-чуть. Поговори с мужиком.

Фрэнки сидел в первом баре по Карнэби-стрит, внизу, под вечер. Откинулся на спинку стула из гнутого дерева и смотрел, как болтают официантки, пока нет наплыва клиентов.

Когэн повесил рельефную замшевую куртку на колышек и сел рядом. Заказал пива.

— «Хайнекен»? — спросил бармен.

— Ну, — ответил Когэн.

— Бутылочного или бочкового? — спросил бармен.

— Насрать, — ответил Когэн. — Бочкового.

— Они так всегда, — сказал Фрэнки.

— Один геморрой, — сказал Когэн. — Я б сюда и заходить не стал, знал бы, такое придется терпеть.

Бармен поставил запотевшую кружку перед Когэном.

— Я бы стал, — сказал Фрэнки. — Этот чувак, не знаю, как у него получается, но на него самые фигуристые в Бостоне девки работают. Я сюда каждый день хожу.

— Я знаю, — сказал Когэн.

Фрэнки посмотрел на него.

— Я тебя тут раньше не видел, — сказал он. — Я тебя вообще не знаю.

— Я и не говорил, что знаешь, — сказал Когэн. — Меня тут мало кто знает. Просто парень, и все. Тут никогда в жизни раньше не бывал.

— А сегодня чего ж зашел? — спросил Фрэнки.

— Тебя искал, — ответил Когэн. — Я искал тебя, и парень один мне сказал, говорит, ты рассказывал, что часто сюда ходишь, где-то вот в это время, вдруг с духом соберешься девчонку уболтать. Вот и зашел. Просто, а?

— Что за парень? — спросил Фрэнки.

— Просто парень, — ответил Когэн, — один, твой дружбан вообще-то. Кой-чего про тебя знает, подсказал вот, где тебя искать. Ну, не сам подсказал. Он другому парню говорил, а тот был тут и мне сказал. Потому что я спросил у парня, этого твоего дружбана.

— Что за дружбан? — спросил Фрэнки.

— Китаеза, — ответил Когэн.

— Первый раз такое имя слышу, — сказал Фрэнки. Допил пиво и привстал уходить.

Когэн положил правую руку на правое плечо Фрэнки.

— Китаеза удивится, когда узнает, — сказал он. — Очень удивится. Вот парень, беспокоится о тебе, твои друзья за тебя переживают, знаешь ведь, Фрэнки? Они волнуются. Такие парни, как Китаеза. Китаеза на самом деле — он, ну, вообще-то настоял, что я должен пойти с тобой поговорить, вот он как. Я еще сомневался, стоит ли беспокоить тебя, знаешь? Норой себе разжился, все дела? «Похоже, у него все нормально, — я вот как сказал. — Зачем мне ходить, человека тревожить?» У тебя же есть сейчас нора, верно, Фрэнки?