— Он сообщил страже, и те увели парня.

— Что ж, — пустым безжизненным голосом проговорила я, — тогда император все узнает и о Мариане, и о его сестре, и о Дарио Вернике.

— Думаете, Верника накажут за его забавы с деревенскими женщинами? Да император и сам в молодости таким грешил! Никто не будет наказывать плада за такое!

— Верника, может, и не накажут, а вот Кинзию — да.

— Кинзию? За что?

— За это, — сказала я и с нажимом провела ладонью по лицу.

Та ночь тянулась невероятно долго; ни я, ни гаранты, ни даже Нереза не могли заснуть — все думали, что нас ждет утром. Ни у кого не было иллюзий насчет нашего с Рензо положения. Весь Авииаран за Сизеров. Нас просто сотрут в порошок, а то, что я заявлю о Кинзии, лишь усугубит ситуацию. Начнется сущий кошмар…

— Куда все катится… — произнес Уччи, выпив третью чашечку кофе; плад сильно устал. Переведя на меня мутный от недосыпа взгляд, он спросил: — Как вы умудрились рассориться со всеми, эньора? Всегда сдержанная Кинзия, всегда добрый Мариан…

Я ничего не ответила. С самого момента перерождения, ничего о себе не помнящая, я желала лишь спокойной жизни, замужества, детей. Наверняка желание остепениться связано с тем, что моя жизнь до перерождения была весьма непроста. И остается такой сейчас...

— Просто я ужасный человек, которого все ненавидят, — ответила я. — Такое объяснение годится?

— Сейчас не подходящее время для шуток, — тускло возмутился Уччи.

— А это не шутка. Я такого наворотила, что сама себе противна…

— Не смейте говорить так! В вас гораздо больше от Брадо, чем вы думаете. Как и он, вы готовы стоять за свою правду до конца, даже если весь мир с вами не согласен. И вы, эньора, совершили ту же ошибку, что и ваш отец.

— Какую именно из моих ошибок вы имеете в виду?

— Брак. Вы вышли замуж, потому что возраст, потому что надо, потому что Рензо — хороший мальчик. Точно так же в свое время и Брадо женился на Кинзии, потому что она хорошая девочка, а у него возраст и пресловутое «надо». Людям, подобным вам, нужно гореть свободно и жить по сердцу, а не по долгу. Иначе ваш огонь тухнет… или сжигает всех вокруг.

Я задумалась над его словами и увидела совпадения. Насколько я знаю, Брадо действительно женился на Кинзии, потому что того требовал его долг как владетеля Тоглуаны. Он не любил ее, но заботился, уважал и защищал, и вся империя поражалась, насколько он ценит свою бесплодную жену. А я вышла за Рензо, потому что просто хотела замуж и свободы. И так же, как Брадо, я верна своему избраннику и защищаю его, хотя и не люблю. Но получила ли я свободу? Нет. Уччи прав: для меня, как и для Брадо, брак стал ловушкой долга.

— Рассвело уже, — подойдя к нам, тихо сказала утомленная переживаниями Нереза. — Поспали бы хоть полчасика, эньора…

— Не могу, — покачала я головой. — Лучше сама поспи.

— Нет уж, я пригляжу за вами, — заявила служанка.

В дверь постучали. Я вскочила с места; Уччи тоже. Вито был уже у двери.

— Кто? — грубо спросил он.

— Это я.

Рензо! Марино тут же открыл дверь, и внутрь вошли Рензо с Блейном. Мое сердце обмерло, когда я увидела, в каком состоянии мой муж. Нет, его не били, но лицо у него было каменное, глаза ничего не выражали. Эта пустота в его глазах напугала меня до ужаса.

Я кинулась к мужу и обняла; от его одежды пахло сыростью темницы.

— Идиоты проклятые, — прошипел Блейн, по-хозяйски проходя в центр гостиной. — Виски мне, — бросил он Нерезе.

— У нас нет виски, — вздернув подбородок, ответила она.

— Так найди! — рявкнул плад так, что женщина отшатнулась.

— Не кричите на нее! — вступился за нее Вито и тоже чуть не попятился, когда разозленный Блейн подошел к нему вплотную. Прежде чем что-то произошло бы, Уччи осадил Вито, велев отойти.

Взбешенный парень все-таки подчинился и отошел к стене; Нереза встала с ним рядом, демонстративно не выполняя приказ.

— Рензо отпустили, эньор? — спросил Уччи. — Кто дал приказ?

— Я дал приказ, — ответил Блейн.

— Сизер знает?

— Знает.

— Прости меня, — шепнула я Рензо, но он никак не отреагировал. — Это я виновата, ты прав. Во всем виновата я. Пожалуйста, никогда не рискуй больше… я не выдержу этого.

— Болваны тупоголовые! — взорвался Блейн.

От него повеяло жаром, подобным тому, который исходит от углей, но этот жар был рожден пламенем смерти. Рензо снял с себя мои руки и, не отрывая взгляда от Блейна, сказал:

— А кто ты? Друг или враг?

— Сам подумай, — ответил плад; его глаза потемнели, лицо заострилось, тело напряглось, драконова суть расползалась вокруг жаром смертоносного пламени; я впервые видела его настолько разозленным.

— Ты используешь нас в охоте на чистокровников, таков наш уговор, — промолвил Рензо, и я не узнала его голос — до того холодным и чужим он мне показался. — Мы помогаем тебе, а ты — нам. Мы приняли это… Но ты хочешь еще. Ты хочешь ее, — Рензо кивнул на меня, — а этого я принять не могу.

— Эньоры, разве это дело стоит обсуждать сейчас? — встрял Уччи.

— Да, это! — резко ответил муж. — Именно это дело мы будем обсуждать сейчас! Такую плату ты хотел за свое покровительство, Блейн? Мою жену?

Блейн рассмеялся; злющее лицо исказилось, смех получился колким, резким, ранящим.

— Невероятно, — смеясь, протянул он. — Ты это серьезно? Тебя по голове ударили, Рензо? Где рассудительность? Подумай хорошенько, вспомни, кто я, и рассуди, может ли такой, как я, что-то делать ради такой, как она?

«Она», то есть я, напряглась и машинально вскинула подбородок.

— Она просто смазливая девка, — продолжил плад. — Да, есть такие, кто ради красотки на все готов, но я не такой романтичный, и если мне понадобится женщина, я легко получу ее. Так что выкинь весь этот бред из своей головы и подумай лучше, на кого ты сегодня рот открыл. Сизера я заткнул, но если ты полезешь на него снова, он тебя размажет.

— Вы перегибаете палку, эньор, — грозно произнес Уччи.

Блейн не обратил на него внимания; он смотрел лишь на Рензо.

— Ревность голову мутит? — усмехнулся он. — Бесит, что о твоей красотке-жене мечтает полдвора? Уязвляет, что это она привязала тебя к себе и подмяла под себя, что это ее линия силы продолжается в браке? Не расстраивайся, малыш, в этом есть и положительные стороны. Ты был никем, а стал Геллом, разбогател и получил сына.

— Мне не нужно ни богатство, ни положение, — процедил Рензо. — У меня другие ценности в отличие от тебя. Если ты и дальше хочешь использовать нас в борьбе с чистокровниками, если хочешь, чтобы мы и дальше сотрудничали с тобой, будь любезен быть любезным. Я не прощу ни одного грубого слова в адрес нашей семьи, ни одного неоднозначного взгляда. Либо ты уважаешь нас, либо проваливаешь.