– Так что же в таком случае заставило Юнни совершить предательство? – спросил Андрей.

– Страх, – коротко ответил Гефар.

Андрею показалось, что он намеренно не стал давать развернутый ответ, дабы предоставить лейтенанту возможность самому догадаться, о чем именно идет речь. Но после двух суток, проведенных без сна, Андрей был не в состоянии разгадывать шарады.

– Страх? – непонимающе переспросил он. – О каком именно страхе идет речь?

– О страхе перед будущим, – улыбнувшись, ответил Гефар. – Будущее – это стена мрака, из-за которой порою выскакивают куда более ужасные чудовища, нежели то, что вы сегодня завалили. Будущее неопределенно и непредсказуемо. Его, по сути, не существует вовсе. И тем не менее человеку приходится жить, постоянно думая о нем. А что там думать? В конечном счете будущее – это смерть. Иными словами – ничто. Смириться с этим и продолжать жить совсем непросто. Для этого, как мне кажется, нужно быть либо законченным идиотом, либо во что-то очень глубоко верить. Ну, к примеру, в новую жизнь или в бессмертие собственной души. Хотя, на мой взгляд, – Гефар усмехнулся с нескрываемой иронией, – вера в подобные бредни тоже сродни легкому идиотизму.

– Ты хочешь сказать, что Юнни потерял опору в жизни?

– Можно и так сказать, – подумав, кивнул Гефар. – Хотя скорее всего у него ее никогда и не было.

– Он прошел вместе с нами через Гиблый бор, – покосившись на Гефара, заметил Шагадди.

– Только потому, что рядом с ним находились два сильных и уверенных в себе человека, – ответил Гефар.

– Что с ним будет теперь? – взглянув на неподвижно сидящего на мостовой Юнни, спросил Андрей.

– Не знаю, – с безразличным видом пожал плечами Гефар. – Мне, признаться, уже надоело следить за тем, как бы он не перегрыз себе вены на руках или не вогнал в глаз остро заточенный прут. Должно быть, теперь его мучает совесть за то, что он совершил, хотя, по-моему, он не отдает себе отчета в том, к чему все это привело. Наверное, ему нужна консультация квалифицированного психиатра. Только где ж теперь такого отыщешь?

– В таком случае, для чего ты привел его сюда?

– Я ведь уже сказал! – Удивленный такой непонятливостью, Гефар всплеснул руками. – В качестве жеста доброй воли! Мне же нужно как-то убедить вас в том, что я вам больше не враг!

– Поздно ты что-то о дружбе заговорил, – по-звериному оскалился Шагадди.

– Даже самые лучшие из нас не застрахованы от ошибок, – изображая сожаление, развел руками Гефар. – Признаться, я всегда испытывал к тебе, лейтенант Апстрак, и к тебе, сержант Шагадди, определенное чувство симпатии. Знаете, у психологов есть такое понятие, как «любовь-ненависть», когда оба эти чувства сливаются воедино, дополняя и усиливая друг друга.

– Даже если и так, то прежде в наших взаимоотношениях преобладала та часть, которая называется ненависть. И пока я не вижу оснований для того, чтобы сменить ее на любовь.

– Я и не говорю о любви. Для начала будет вполне достаточно и простого доверия.

– И что же заставило тебя пересмотреть свои взгляды на наши взаимоотношения?

– Как Воин Тьмы, я должен был выполнить свое предназначение и открыть Врата Зла. Честно признаться, я даже не задумывался, к чему это приведет. Теперь же, когда Врата Зла оказались открыты и запредельная реальность затопила собой весь Кедлмар, я понял, что совершил ошибку. Прежде я был известен всему Кедлмару! Обо мне рассказывали легенды, леденящие кровь! – Воспоминания о днях былой славы заставили Гефара гордо вскинуть свой срезанный подбородок. – Гефаром – Воином Тьмы пугали матери своих непослушных детей!.. А что теперь? – задав вопрос, Гефар безнадежно махнул рукой. – Теперь никому нет дела до Гефара. Скоро в Кедлмаре вообще не останется людей, которые будут помнить обо мне. Я чувствую, что превращаюсь в ничто, в никчемный шматок протоплазмы.

– А кто ты такой, чтобы вспоминать о тебе? – презрительно бросил Шагадди.

– Не забывайте, что это вы создали меня, – с укором посмотрел на Шагадди Гефар.

– Кто это – мы?

– Люди. Запредельная реальность только воспроизвела мой образ, воспетый в народных преданиях и легендах! – Гефар снова сбился на патетику.

– Воспетый, – презрительно фыркнул Шагадди. – Скорее уж проклятый.

Он хотел было еще что-то добавить, но Гефар, подняв руку с открытой ладонью, остановил его.

– Не стоит переходить на личности, – мягко произнес он. – Я пришел не для того, чтобы оправдываться или просить снисхождения. Я надеюсь, что с моими знаниями и опытом я могу оказаться вам весьма полезен… Или – нет?

Гефар пристально посмотрел на Андрея.

– Секундочку, – Андрей быстро провел ладонью по лицу. – Ты хочешь сказать, что собираешься помогать нам?

– В силу своих возможностей, – неторопливо кивнул Гефар.

– Ха! – Лицо Шагадди скривилось в презрительной ухмылке. – Ты думаешь, кто-нибудь из нас поверит Гефару?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Гефар. – Мое дело предложить. Вы направлялись в Гиблый бор, а оказались здесь. – Гефар обвел рукой пустынный проулок с трупом первобытного монстра, лежащим на перекрестке. – Что дальше? Будете уповать на то, что следующая попытка окажется более удачной? Нет, друзья мои, – Гефар покачал головой. – Для того, чтобы отыскать дорогу в зоне запредельной реальности, нужно иметь совершенно иные навыки, нежели те, которыми обладаете вы.

– Мне все-таки не до конца ясны твои мотивы, – с сомнением покачал головой Андрей.

– А что тут непонятного? – удивленно вскинул брови Гефар. – Я остаюсь самим собой только до тех пор, пока живы люди, помнящие обо мне. Не знаю, что ожидает меня в случае всеобщего забвения, но, честно скажу, не испытываю ни малейшего желания узнать это. Следовательно, я кровно заинтересован в том, чтобы как можно большее число людей избежало перерождения. Насколько мне известно, воинские части, захватившие Сабатскую Цитадель, представляют собой наиболее организованную группу сопротивления. Ну а поскольку вы сами пожаловали на мою территорию, глупо было бы не воспользоваться такой возможностью. Другие вопросы есть?

– Где мы сейчас находимся? – спросил Эйх.

– Это довольно-таки сложно объяснить, – ответил Гефар. – Пространственная структура запредельной реальности исключает наличие понятия «где». Взамен ему действует понятие «почему».

– Хорошо. В таком случае, почему мы здесь?

– Потому, что не смогли правильно определить цель своего перемещения в пространстве. Сначала вы искали дорогу в Гиблый бор, и все шло нормально. В конце концов, вы, возможно, и доехали бы туда, куда вам было нужно. Но, столкнувшись со зверем, вы просто пытались спастись от него бегством, не думая о том, куда и зачем вы едете. И вот вы оказались здесь.

– Мы все еще находимся в Сабате?

– В Сабате или где-то еще, какая разница! – беспечно махнул рукой Гефар. – Суть в том, как вы собираетесь отсюда выбираться. Вы находитесь в незнакомом для вас месте и даже примерно не знаете, в каком направлении вам следует двигаться. А это значит, что пространственная структура, созданная запредельной реальностью, которая представляется вам в форме городских кварталов, не выпустит вас из своего лабиринта.