Те же безупречные, лишенные эмоциональности черты, те же холодные сапфировые глаза, тот же надменный профиль. Те же серебристые волосы.

Правда, в ее воспоминаниях они были заплетены в боевую косу, сейчас же часть прядей была собрана в небольшой пучок на затылке, украшенный малахитовой брошью, а остальные с изящной небрежностью рассыпались по плечам и груди.

Жилистое тренированное тело аэра угадывалось под тонким батистом его рубашки-камизы. Длинная туника-котта из темно-зеленого бархата прикрывала грудь и колени. На талии красовался широкий кушак. Украшенный кружевом ворот был немного ослаблен, открывая шею и ключицы. Из пышных рукавов, перехваченных на запястьях плотными манжетами, выглядывали изящные кисти с длинными пальцами. На пальцах поблескивали перстни с крупными камнями.

У аэра были руки художника или музыканта, но никак не воина. Казалось невозможным представить в этих тонких пальцах меч. Только не для Ринки.

Она помнила, как эти холеные пальцы сжимали меч, занося клинок над головой ее отца.

Видимо, что-то отразилось у нее на лице, потому что одна идеальная бровь аэра выжидательно приподнялась.

– Могу я узнать, куда вы меня везете? – Ринка восприняла это по-своему.

– Если осмотр закончен.

Девушка вздрогнула и излишне поспешно отвела взгляд к окну. Только сейчас она поняла, что все это время бесстыдно разглядывала регента Эльвериолла. Но извиняться перед ним она не собиралась. Еще чего! Она не унизится, прося прощения у убийцы своего отца!

– Закончен, – пробормотала, борясь с неловкостью и смущением, – и хочу знать, к чему все это?

– Что именно?

– Мое возвращение. Вы же не просто так вернули меня? Что вам нужно от той, чей род вы уничтожили собственными руками?

Она много раз представляла, как скажет это ему. Как бросит в лицо обвинение. Конечно же, гордо и смело, глядя прямо в глаза.

Но реальность отличается от фантазий куда больше, чем мы себе представляем. И сейчас Ринка не чувствовала себя ни храброй, ни смелой, ни уверенной в себе.

Она была птичкой, попавшей в силки. А он охотником, поймавшим ее.

Ее сердце билось от страха, паника свернулась в груди колючим комком, а в горле вдруг пересохло. Порывисто выдохнув, она устремила взгляд на холмы, видневшиеся за окном.

Он же смотрел на нее со сдержанным любопытством, как на диковинку. Все такой же расслабленный и невозмутимый – большой сытый кот, сжавший мышку в своих когтях, но еще не решивший, что с ней делать.

– Ваша человеческая половина оказывает вам дурную услугу, аэри, – произнес он с ленцой спустя пару минут. – Все мысли и эмоции у вас на лице. Такая открытость не приветствуется в нашем обществе.

– Вы мне угрожаете? – вспыхнула девушка.

– Ни в коей мере. Считайте это дружеским советом.

– Мне не нужны советы от… – она хотела сказать «убийцы», но не сказала, запнулась.

На лице Лиатанари появилась усмешка. Тонкая, чуть кривоватая, исполненная сарказма.

– Не стесняйтесь, аэри, договаривайте. Я вижу по вашим глазам, что вы думаете, даже когда прячете взгляд. Считаете меня чудовищем, уничтожившим вашу семью, не так ли? Но смею заверить, никто из живущих в Эльвериолле с вами не согласится.

– Вы настолько запугали местный народ?

Оказывается, она тоже умеет быть злой и язвительной.

– У юной аэри есть коготки? – и снова эта ленивая усмешка. – Местный народ почитает меня как героя, остановившего братоубийственную войну. И знаете почему?

Он внезапно подался вперед, сокращая расстояние между ними.

Ринка инстинктивно отпрянула, вжалась в спинку сиденья. Но он не дал ей спрятаться от его пронзительного взгляда. Схватил за плечи, встряхнул, вынуждая поднять лицо и посмотреть в его глаза.

Ринке показалось, что она прикоснулась к вечной мерзлоте, которая вошла в нее с этим сапфировым взглядом и выстудила все внутри.

– Я ничем не заслужил ваше презрение, – процедил Лиатанари, на секунду теряя невозмутимость. – По-всякому представлял нашу встречу, но не так. Пора вам узнать горькую правду, моя драгоценная племянница. Для любого, кого бы вы ни спросили, Алиэрн Джиттинат – изменник, посягнувший на трон. Он заслужил свою кару. Но он так же был моим братом, и я даровал ему последнюю милость. Быструю смерть от своей руки.

Его слова обжигали как плеть. Каждый удар попадал прямо в душу. Ринка вытянулась струной, борясь с желанием зажать себе уши и не слышать этих проклятых слов. Разум отказывался их принимать, но тоненький голосок внутри коварно шептал: правда, все это правда, все так и было…

Аэр отпустил ее. Убрал руки и отодвинулся, принимая прежнюю позу. Только теперь на его лице не было прежней бесстрастной маски.

– Я бы желал, чтобы вы ничего не помнили, – закончил он с горечью. – Тогда нам обоим было бы легче.

Ринке понадобилось время, чтобы прийти в себя. У аэра была железная хватка, он едва не раздробил ей ключицы. Хотя, если бы хотел – раздробил бы.

– Я вам не верю… – она потрясла головой, прогоняя назойливый голосок. – Вы лжете! Мой отец никогда…

Договорить ей не дали.

Лиатанари и пальцем не шевельнул, а ее горло сдавила невидимая рука.

Ринка захлебнулась словами.

– Осторожнее выбирайте слова, аэри. Некоторые из них могут стоить вам жизни.

Невидимые пальцы на горле разжались. Девушка закашляла, хватаясь за шею, на глаза навернулись слезы. Но мужчина уже принял прежний скучающий вид.

– Кажется, вы хотели узнать, куда вас везут? – осведомился, с легкой усмешкой протягивая ей платок. – В Луаризель – самый красивейший город королевства, его жемчужину и столицу.

Ринка платок взяла. Стиснула побелевшими пальцами, борясь с желанием швырнуть его аэру в лицо. Но не швырнула, только губу закусила до крови.

– А вот этого делать не стоит, – Лиатанари покачал головой. – Я спас вам жизнь, но я же могу ее и отнять. Не забывайте об этом.

***

Большую часть пути Ринка молчала, отвернувшись к окну. Она чувствовала изучающий взгляд аэра, но делала вид, что не замечает его.

После того, что случилось, говорить не хотелось. Да и о чем говорить? Обсудить подробности убийства отца с тем, кто лишил его жизни и открыто угрожал ей самой?

И он ее дядя… О, Пресветлая, неужели это может быть правдой? Как в такое поверить и не сойти с ума?

Все это время карета плавно катила по широкой ровной дороге, усыпанной золотистым песком. Ринка равнодушно смотрела, как берег сменился холмами, поросшими изумрудной травой, как холмы сменились дубами – мощными, кряжистыми, со стволами в три человеческих обхвата и могучими кронами. Эти дубы напомнили Брента. Он был таким же: немногословным, надежным и сильным. Но его больше не было рядом…