Грант посмотрел сначала на Софи, а потом на Пейдж:

– Это что, действительно произошло?

– Да, – ответила напарница.

– Но каким образом…

– Я не знаю.

Тогда Мортон перевел взгляд на сестру. Они встретились глазами.

– Что произошло?

– Я не знаю.

– Но это не взрыв лампочки и не какая-то неизвестная болезнь. Нечто утащило мужика под твою кровать.

– Я это видела.

– И что это было?

– Я не знаю!

– Но ведь оно находится в твоей комнате. У тебя под кроватью.

– Грант. – Софи слегка дотронулась до его локтя и указала на экран.

Из-под кровати появляется рука.

За ней следует голова.

Винсент, извиваясь, выбирается из-под кровати и медленно, с трудом встает на ноги.

Кажется, целую вечность он неподвижно стоит на полу возле кровати – голый, за исключением носков. Его руки прижаты к бокам, пальцы судорожно подергиваются. Качество картинки не дает возможности рассмотреть глаза, но они похожи на зияющие черные дыры на мертвенно-бледном лице и начисто лишены всякого выражения.

Медленно и очень осторожно он начинает собирать свою одежду, которая разбросана по полу.

Садится на край кровати.

Натягивает трусы-боксеры и брюки.

Потом он встает прямо перед телефоном, и его отвислый живот закрывает бо́льшую часть экрана.

Винсент выходит из комнаты.

На кровати остается все еще неподвижная Пейдж.

Наконец, женщина садится и в недоумении оглядывается вокруг.

Она выбирается из кровати и подходит к камере.

На экране появляется изображение потолка.

Запись заканчивается.

– С тобой все в порядке, Пейдж? – спросил Грант.

Сестра коротко, но совсем неубедительно кивает.

– Жаль, что никто из церкви так и не удосужился нам перезвонить, – говорит она.

Мортон выключил ее телефон и повернулся к Софи.

– И что ты думаешь?

– Думаю, что я не хочу больше находиться в этом доме.

– Но теперь ты мне веришь?

– Что конкретно ты имеешь в виду?

– Веришь ли ты в то, что здесь происходит нечто, недоступное нашему пониманию?

– Да, и я хочу уйти отсюда, Грант. Считаешь это просьбой сумасшедшей после всего, что мы только что видели?

– Нет, но…

– Но ты мне не доверяешь.

– Я чувствую себя лучше, когда ты рядом.

– А я тебе только что сказала, что не хочу больше здесь находиться. Ты же не собираешься удерживать меня против воли?

Пока Грант переводил Софи в гостиную, Пейдж задула свечи и убрала со стола. За окном стоял вечер пятницы, и улица перед домом была полна машин, хозяева которых направлялись в центр города на поиски развлечений.

Через час Квин Энн превратится в город-призрак.

– А здесь становится холодно, – заметила Бенингтон, потирая плечо свободной рукой. – Уже вижу свое дыхание.

– Нет, не видишь, – сказал Мортон, выдохнув и посмотрев на воздух перед собой.

– И все-таки здесь холодно. – В этом Софи была права. Температура быстро понижалась. – Спорим, что ты не видел прогноза погоды.

– Нет, а в чем дело?

– Сегодняшняя ночь будет первой в году с температурой ниже нуля.

– Обалдеть.

В окно границы дома виделись в светлых рождественских цветах. Была уже середина декабря, но настоящих холодных ночей еще не было. Жуткая погода в качестве компенсации за мягкий климат и один идеальный летний месяц – таковы были погодные условия в Сиэтле. Не всем такое нравилось, но Грант наслаждался. Небеса, затянутые облаками, как нельзя лучше соответствовали монашескому аскетизму его характера.

Он обшарил глазами гостиную и остановил свой взгляд на кресле на колесиках, сделанном в миссионерском стиле, которое стояло возле письменного стола рядом с камином. Подвел Софи к нему, выдвинул его из-за стола и развернул лицом к комнате.

После этого извлек из кармана ключ, отомкнул браслет у себя на запястье, при этом внимательно следя, чтобы браслет на руке напарницы оставался замкнутым.

Свободный браслет он защелкнул на ручке кресла.

– Все еще думаешь, что я могу сбежать?

– В общем, да.

– А если я посмотрю тебе в глаза и скажу, что сбегать не собираюсь?

– Я не смогу жить, зная, что по своей воле подверг тебя соблазну предать мою веру в тебя.

Софи закатила глаза и, рухнув в кресло, стала качаться вперед-назад.

– Что теперь? – спросила она.

– Теперь я поищу что-нибудь, что может гореть. А ты пока… – Мортон стащил с дивана вязаное шерстяное одеяло, под которым спал предыдущую ночь, и встряхнул его, – …постарайся не замерзнуть.

С этими словами он накрыл напарницу одеялом.

– И ты вот так просто оставишь меня здесь, на этих колесиках?

– Растрясись немного. Покатайся…

Грант прошел на кухню, где Пейдж все еще мыла посуду.

– Помочь? – поинтересовался он.

– Вода совсем холодная, – ответила сестра, не оборачиваясь.

Он стал возле раковины рядом с ней и взял в руки тарелку.

– Спасибо за обед, – произнес детектив, опуская тарелку в ледяную воду.

Пейдж продолжала молчать.

– А ты вела себя совсем тихо, – заметил брат.

– Не хотелось брать на себя больше, чем ты уже на меня повесил.

– Софи на нашей стороне.

– Тогда почему она в наручниках?

В кухне повисла тишина.

Пейдж вновь открыла кран.

Напряжение, которое испытывала его сестра, Грант ощущал как нечто живое. Он видел его в том, как она яростно оттирала круговыми движениями губки поверхность тарелки.

– Я слышала ваш разговор в подвале, – сказала, наконец, Пейдж.

– Тогда ты уже знаешь, что я тебя ни в чем не обвиняю.

– А еще я знаю, что если дойдет до моего слова против слова твоей напарницы, то у меня нет никаких шансов.

– Послушай, кто сейчас сидит на цепи в гостиной? Ты моя сестра, так? И все сомнения толкуются в твою пользу.

– Стоит ли беспокоиться? Ведь я же черт знает что сотворила со своей жизнью. Ты так, кажется, сказал? Наркоманка. Проститутка, которая протрахала свою судьбу.