Когда я пришла в уже знакомую мне комнату, за окнами сгустились сумерки, и мои шаги гулко отдавались в почти опустевших коридорах. После разговора с колдуном я добавила ещё несколько штрихов в картину ситуации, в которой мы с правителем Лундсфальда оказались, но прояснилось ещё далеко не всё. Ведь никто не смог бы пообещать, что наша свадьба станет тем, что избавит его от проклятия.

Кроме того, я не могла понять себя. Свои чувства. Что я в действительности испытывала к этому мужчине? Доверяла ли ему? Лелеяла ли хотя бы в глубине души надежду на то, что мы сможем стать не просто равнодушными друг к другу супругами, как мой отец и княгиня Мильдана, а настоящей семьёй?

В спальне Эрланда не было.

– Повелитель принимает ванну, – сообщил мне с поклоном один из его личных слуг. Он указал на примыкающую к комнате дверь, как и в женских покоях. – Вы можете войти.

– Я могу подождать его здесь, – смущённо ответила я.

– Он сказал, чтобы вас провели к нему сразу же, как вы появитесь, – заметил в ответ на мои слова собеседник. Я вздохнула. Наверное, так в самом деле будет лучше – моё дело не терпит отлагательств.

– Входите, а я с вашего позволения покину вас, – произнёс он, и я толкнула дверь, за которой находилось небольшое помещение, в котором стояла большая, наполненная водой ванна.

Сидящий в ней мужчина был полностью обнажён. Я отвела взгляд. Казалось бы, уже видела его без одежды, а рассматривать вот так прямо всё равно стыдилась.

– Я ждал тебя, Аньяри. Подойди ближе. Или ты всё ещё меня боишься?

– Нет, – покачала головой я, осознавая, что говорю сущую правду. Во мне действительно не осталось перед ним страха. – Я пришла дать вам ответ.

– Говори.

– Я выйду за вас замуж… – приблизившись, выговорила я. – Но вы не станете отыгрываться на мне или моих близких, если вдруг окажется, что для снятия проклятия этого недостаточно. И тот, кто станет править Лундсфальдом после вас, не оставит Ив-Лин без своей защиты хотя бы до тех пор, пока не подрастёт мой брат. Думаю, впоследствии можно будет договориться и на другую плату за покровительство. Но это уже не мне решать.

– Договорились, – ответил он, и я не удержала вздоха облегчения.

Самое главное сказано. Я думала, что теперь смогу уйти обратно, но Эрланд не позволил. Удержал за руку, привлёк к себе, так что мне пришлось наклониться к нему, и я едва удержалась на ногах, ощутив жаркие прикосновения его губ к шее.

– А если кто-нибудь войдёт? – запоздало спохватилась я. Мало ли, вдруг слуга вернётся. То, что мы делаем, верх неприличия!

– Никто не войдёт, – нетерпеливо откликнулся правитель.

– Правда? – я покосилась на дверь, но тут же поняла, что просто не смогу сейчас уйти.

Притяжение сильнее меня. Сильнее нас обоих. Мои руки скользят по широким плечам, касаются влажных волос, а губы уже ищут поцелуев. Совсем мало времени прошло с нашей прошлой близости, недостаточно, чтобы соскучиться, но мне уже мало его, мало этих прикосновений… Хочется большего.

Что со мной происходит?..

Мои нетерпение передаётся и мужчине. Он обхватывает меня за талию и затаскивает в воду прямо в одежде, которая тут же намокает, облепляя тело, как вторая кожа, и ничего не скрывая. Напряжённые соски упираются в такое ненужное сейчас платье. Эрланд ласкает их сквозь ткань, обводит пальцами, и с моих губ срывается короткий стон. Я подаюсь ему навстречу и сама бесстыдно тяну вверх подол, чтобы соприкоснуться кожа к коже, без преград.

Снимать с себя мокрую одежду то ещё испытание, но правитель помогает мне, и скоро платье тяжёлой грудой оседает на полу рядом с ванной.

Он берёт кусок мыла, смачивает его в воде, проводит им по моей спине, рукам, груди… Затем скользит ладонью по намыленным местам, размазывая пену. Дразнит уже очень твёрдые соски, низ живота, чувствительный узелок между ног, отчего я не могу удержаться от долгого протяжного стона.

Эрланд приподнимает меня и насаживает на себя, проникая сразу на всю длину. Это не больно, просто очень необычно. Вот так, в тёплой воде…

– Двигайся, Аньяри. Ты ведь сверху… Представь, что танцуешь на мне.

Это звучит настолько же бесстыдно, насколько и возбуждающе. И я раскрываюсь навстречу ему, подаваясь то вперёд, то назад, приподнимаясь и опускаясь на твёрдый горячий ствол. Пусть неумело и по наитию, но мужчине нравится, я чувствую его реакцию, и от этого во мне самой закручивается огненная спираль, готовая вот-вот развернуться.

Он опускает руку, касается меня там, где соединяются наши тела, и я вскрикиваю от пронзительно-острого наслаждения. А затем начинает двигаться вместе со мной, наращивая темп. Вода выплёскивается за борта ванны, а с моих губ срываются громкие стоны.

Может быть, когда спадёт проклятие, то, что влечёт нас друг к другу, тоже исчезнет. Может быть, когда-нибудь Эрланд даже удивится тому, что когда-то так сильно жаждал меня. Но в эти томительно-сладкие, как расплавленный мёд, минуты я – всё, к чему он стремится. Сейчас только во мне сосредоточены все его желания и стремления. А в нём – мои…

Позже, когда погасли наполняющие тело опаляющие искорки и я обессиленно прижалась щекой к его влажному плечу, правитель заговорил.

– Завтра я снова еду по делам. Хочешь со мной? – удивил он меня вопросом. Я даже приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Хочу, – призналась без раздумий. Я совсем мало видела Лундсфальд. Только из окошек кареты по дороге из княжества.

– Тогда иди к себе. Тебе нужно хорошенько отдохнуть перед дорогой. А если останешься здесь, мы оба не выспимся.

– Но как я пойду… в таком виде? – отозвалась я, смущённо покосившись на промокшее насквозь платье.

– Я дам что-нибудь накинуть. Ходить голышом по коридору тебе не придётся. Только я могу видеть тебя такой… невеста, – хрипло добавил он, обжигая меня взглядом.

Я закусила губу, и это невинное действие заставило его вновь потянуться ко мне. Поцелуй получился медленным, тягучим, сладким. Как десерт после основного блюда.

– Ты не забываешь принимать снадобье, которое я тебе дал? – спросил мужчина, когда мы оторвались друг от друга.

– Всё, с кем вы делили постель, это пили? – спросила я. И сама себе удивилась. Неужели ревную?..

– Я не могу позволить себе заводить детей, покуда проклятие не снято, чтобы не передать его своему сыну так же, как мой отец передал мне.

– Так, значит… – растерялась я от того, что мне самой не пришёл в голову такой простой ответ. – А ваша мать… Её ведь убило не проклятие?

– Верно… – Эрланд поднял на меня тяжёлый сумрачный взгляд. – Её убил я.

Да, Бритта ведь рассказывала, что матушка правителя умерла при родах. Однако… Мне вспомнились слова обучавшей меня лекарки. Она говорила, что иногда женщины не выдерживают, если что-то пошло не так… или ребёнок слишком большой. Возможно, это и стало причиной смерти той, что подарила Эрланду жизнь?