Господин Кнут топает прочь, а мы принимаемся за работу.

Некоторое время я усердно тру щеткой пятно на ковре, лишь искоса бросая взгляды на подругу по несчастью. Она вооружилась полиролью и наводит блеск на журнальный столик. Полненькая, но фигуристая. С красивыми бедрами, высокой крупной грудью и длинными ногами. Лицо миловидное, на щеках игривые ямочки, что так нравятся мужикам, губы пухлые, красивой формы. На вид женщине лет тридцать пять – тридцать шесть, но не больше сорока.

Петр Евгеньевич достал из книжного шкафа увесистый томик и погрузился в чтение.

– А ты, наверное, новенькая? – косясь на развалившегося в кресле надзирателя, интересуется пышечка. Она закончила с журнальным столиком и перебралась к серванту, заполненному чучелами рыб. Небольших, с ладонь – не больше. Несколько окуней, красноперка, целая стая плотвы, подлещик, щучка…

– Со вчерашнего дня, – шепчу в ответ. – А мы где?

– Где-то под землей. Кажется, здесь шахта раньше была. Но я в этом мало разбираюсь. Я до этого бухгалтером на курятнике работала.

– А кто они? – яростно тру жирное пятно на ковре. – Здоровяк, карлик, Екатерина?

– Не знаю. Выродки какие-то. Господин Кнут, так тот вообще зверь… ладно бы только насиловал, так он еще и изобьет до полусмерти. Здоровяк – Петр Евгеньевич, которого еще Мордоворотом за глаза зовут, этот спокойный. Не орет, не бьет… если и завалит какую, так из тех, что посговорчивее. Екатеринин сынок, этот высматривает все чего-то… непонятный он. Не видела, чтобы он кого-то трогал. Екатеринина свита вообще редко показывается, на оргиях да с поручениями Старухи – Великой Екатерины. Одно слово, Призраки. Или юродивые. Это кому как нравится.

Мордоворот потянулся, хрустя суставами, и перевернул страницу.

Петр Евгеньевич, значит, спокойный. Почти неопасный.

Зачерпнув пены, берусь за очередное пятно.

– Что за оргия?

– А какие еще оргии бывают? – скривилась пышечка. – Развлечение местного бомонда. Увидишь сама, одним словом.

– А что им от нас нужно?

– Не знаю. Издеваются, унижают… а потом человек просто исчезает, и ты его больше никогда не видишь.

– Отпускают? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Может, и отпускают, – горько усмехается напарница.

– А вы давно здесь?

– Нас с мужем в прошлом году на майские праздники сюда затащили.

– А…

Но озвучить нехороший вопрос я не успела.

– Может, хватит трепаться? – отложив книгу, интересуется надзиратель. – Вы здесь, чтобы работать.

Замолчав, продолжаем уборку. Я чищу ковер, а напарница полирует мебель. Может, Мордоворот и спокойный, но нарываться не стоит. Спокойные с такими глазами во сто крат ужаснее иных буйных психов будут.

Чтобы убрать между диваном и креслом, пришлось свеситься с последнего. От прилива крови к голове перед глазами заплясали кровавые зайчики.

Выпрямившись, замираю. Кровообращение должно прийти в норму быстро, и голова перестанет кружиться.

Просунув в двери голову, стоит и таращит на меня глаза Вольдемар. Тот парень, который заманил в засаду. На нем все тот же экстравагантный наряд. Разве что шляпу где-то оставил.

Взгляд парня направлен отнюдь не на мое лицо.

Халат от акробатических упражнений задрался до пояса, и Вольдемар без зазрения совести изучает открывшуюся картину.

Вспыхнув, одергиваю халат. Шарю в поисках отсутствующего пояса.

Возмущенный вопль застревает в горле. Я не в том положении, чтобы демонстрировать характер.

Поняв, что замечен, парень поспешно захлопывает дверь.

В дальнем углу неопределенно хмыкает Мордоворот.

– Сынок Великой Екатерины, – поясняет напарница, не прерывая работу.

Возвращаюсь к уборке, стараясь следить за халатом. То, что вчера карлик сделал с Нинкой… нельзя давать этим страшным людям повод, нельзя провоцировать. И хотя сестра по несчастью считает здоровяка неопасным, рисковать не стоит. Мало ли что в ее понятии «посговорчивее».

Вероятность того, что у поджидающего вас за углом незнакомца в руках будет букет роз, существует, но…

Вместо ужина меня с Нинкой и Федей строят гуськом в коридоре, завязывают глаза повязками и гонят нескончаемым лабиринтом, не объяснив ни слова. Почему-то возникает уверенность, что сейчас я и узнаю, что такое местная оргия. В вероятность того, что нас отпустят, не верится. А о худшем и думать не хочется.

Даже с незавязанными глазами этот путь занял бы много времени, а уж с повязками-то… Час, а то и все два, не меньше.

Наконец низкорослый садист велит остановиться.

Рядом кто-то кашляет.

Если бы на ногах были тапочки – выпрыгнула бы из них.

– Залезаем по одному, – как-то спокойно приказывает карлик.

Я чувствую жесткую хватку на локте. Рывок. Толчок между лопатками, больше похожий на удар. И я лечу, распластав руки, словно орел, что парит в поднебесье. Ощипанный такой орел. Полет закончился быстро – и пискнуть не успела. И на удивление мягко. Рядом, огрев локтем по голове, растягивается Нинка. А несколькими мгновениями позже и с другой стороны опускается тело.

– Не вздумайте повязки трогать – убью, – едва слышно бросает Господин Кнут. Хлопает закрывшаяся дверь – именно эту ассоциацию без раздумий выдает мозг.

Зарычал, чихнул и затарахтел двигатель. Рывок и покачивание. Нас везут. Интересно, куда? Не настолько, конечно, чтобы рискнуть спросить у карлика.

Водитель включает радио. Бодрый голос диктора призывает всех желающих получить билет на концерт известного в определенных кругах певца, позвонить в студию и ответить на вопрос: «Что общего между китайцем и барабанщиком?»

– Дурацкий вопрос, – непонятно с кем делится мнением Господин Кнут.

Мы молчим, помня правила, прочувствованные на собственной шкуре.

Сквозь рычание двигателя и скрип рессор доносятся обрывки фраз.

«…нашего первого дозвонившегося?»

«Иван».

«Здравствуйте, Иван».

«Здравствуйте».

«Итак… ваша версия».

«Палочки».

«И это правильный ответ! Палочки. Именно палочками, если быть точнее, то парой палочек, орудуют и барабанщик и китаец…»

Ведущий еще долго держит победителя конкурса на линии, самозабвенно повествуя о всякой ерунде. Скрипят тормоза. Двигатель, а вместе с ним и радио глохнут.

– Выгружаемся.

Рука обхватывает щиколотку, и неодолимая сила стремительно тянет меня назад и так же быстро ставит на ноги. При желании такие лапищи и голову оторвут все с той же легкостью. Задравшийся до шеи халат мягко скользит по спине. Но свежее дуновение ветра все же успело лизнуть поясницу.