– Это вы что, вроде раскаявшегося грешника?

– Вроде, – кивнул он.

– Ни фига себе...

– Так что, Поля, наша встреча не случайна, она была мне предсказана еще полвека назад.

– А я в такие штуки не верю!

– Ваше право. Но я, как только вас увидел, сразу понял, вот она, та девушка... Которая уже не по зубам. Только прошу вас об одном, Поля...

– Да?

– Не стоит рассказывать Вадиму обо всем этом.

– Ну, за себя я могу ручаться, а вот за тетушку... Ой, а давайте лучше так сделаем: вы пошлете эту накидку тетушке с водителем. И напишете записку... Мол, прошу прощения и так далее, а?

– А тетушка не испугается?

– Вообще-то может... А знаете, она ведь вас узнала там, на свадьбе, но не была твердо уверена...

– А, значит, вы не просто так рассказали мне эту историю?

– Каюсь!

– Проверяли на вшивость?

– Да нет... Знаете, Адочка еще говорила, что у того парня было любимое словечко «красава». Я даже Вадима спрашивала, не говорит ли его шеф этого слова.

Он весьма добродушно рассмеялся.

– Знаете, меня один человек отучил... Он внушил мне, что такого рода словечки могут быть очень опасны. По ним легко опознать человека, ну... преступившего закон, так скажем. Я ведь был ох в каких неладах с законом в первую половину своей жизни.

– А теперь? – отважилась спросить я.

– А теперь стараюсь этого избегать. Но, увы, не всегда удается окончательно порвать прежние связи. Вот уж точно, и рад бы в рай, да грехи не пускают, – он улыбнулся, и я поняла, что он здорово пьян. Да и я не была трезва... И мне почему-то вдруг стало его безумно жалко. Бред какой-то!

– Но знаете, Поля, я пытаюсь... как это... отряхнуть прах, нет, это что-то другое... Я стараюсь... Беда в том, что я не верю в Бога, а то, может, старался бы замолить грехи. Хорошо верующим: согрешил, даже страшно согрешил, пошел, исповедался, получил отпущение и живи себе дальше и греши еще, сколько влезет, а на меня все это давит... и никто мне мои грехи не отпустит...

Вот разве что ваша бабушка или тетушка... Как вы думаете, она станет это носить?

– Думаю, с восторгом! Она очень элегантная женщина. И я сама ей отдам ваш подарок и все объясню. Она не станет болтать. Наоборот, она сделает из этого волнующую тайну для своих подружек... Мол, подарок из прошлого...

– Вы ее любите, вашу бабушку?

– Очень. И деда своего обожаю, у меня изумительный дед.

– И мама у вас красивая.

– Да, только невезучая... В любви ей не везет. Она до сих пор в поиске.

– Ей, зато в другом повезло. У нее потрясающая дочь.

– Да ладно вам, что уж такого во мне потрясающего?

– Для меня – все! Вы удивительно цельная, храбрая...

– Храбрая? – вдруг испугалась я. Что он имеет в виду?

– Конечно, храбрая. Сидите тут с практически настоящим преступником, а при этом вам ведь ничего от меня не нужно. И эта идея с кафе не единственный смысл вашей жизни, вы и без этого бы прожили... И не потому, что я шеф вашего мужа. Это вам тоже, как теперь говорится, фиолетово. Вы тут, потому что я вам чем-то интересен и даже, осмелюсь предположить, симпатичен. А мне с вами удивительно легко... Пообещайте, Поля, что расскажете мне, как ваша бабушка отреагирует на мой подарок. Обещаете?

– Конечно, Юлиан Григорьевич...

– В прошлой жизни меня звали иначе, но это неважно. Так что вы хотели сказать, Поля?

– А вы тоже пообещайте мне одну вещь...

– Все, что угодно, Поля!

– Не надо иметь дело с теми людьми... С Русланчиком, с этим типом, который привез мне мех в Питере... Они убийцы...

Он вдруг смертельно побледнел, а я жутко испугалась. Что я несу? Пьяная идиотка!

– Поля, вы о чем? – он как будто разом протрезвел.

– Нет... Это я сдуру, просто мне рожа его показалась какой-то ужасной...

– А что вы знаете о Руслане?

– Ничего! Просто в Новый год, когда я приехала за Настей, я услышала обрывок разговора с этим Русланом, и мне показалось...

– Значит так, Поля. Раз и навсегда запомните – вы ничего об этих людях не знаете, никогда их не видели, не слышали. И ни одна живая душа на свете не должна обо всем этом знать. Или уже знает? – Он посмотрел на меня совершенно трезвым испытующим взглядом.

– Да нет. Я не из болтливых.

– А с Настей вы не делились впечатлениями?

– Нет.

– А с Вадимом?

– Нет.

– Короче, держите язык за зубами, и все будет хорошо. И помните – я не дам вас в обиду!

– Да кому надо меня обижать? Если вы тому уроду не скажете, что, мол, девушке твоя харя не понравилась...

– Поля... Ладно, что-то мы с вами, кажется, перебрали. Пора по домам! А когда к тетушке?

– Завтра. И знаете, не нужно меня отвозить. Я возьму такси. А ваш водитель пусть лучше пригонит мою машину к офису завтра утром.

– Желание дамы – закон.

В такси я вдруг поняла, что не смогу быть дома одна и позвонила Адочке.

– Полюшка! Детка! Как твои дела?

– Можно мне сейчас приехать?

– Разумеется, можно. У тебя что-то случилось?

– Приеду, расскажу!

– Поля, ты, по-моему, выпила?

– Да, не волнуйся, я на такси.

При виде меня тетушка всплеснула руками.

– Боже, Поля, да ты пьяна вдрызг!

– Ну, где-то как-то...

– Что-то с Вадимом?

– Не что-то, а кто-то!

– То есть?

– Вадим в Дании, а в датском королевстве, сама знаешь, какая-то гниль...

– Детка, начнем с того, что ты путаешь два перевода «Гамлета». «Какая-то в державе датской гниль» – это Пастернак... Хотя, постой, так кто там с Вадимом?

– Карина Новикова!

– Это еще кто?

– Умница, красавица. Да ладно, Адочка, хрен с ней, это ерунда... Не бери в голову, а лучше посмотри, что я тебе привезла!

– Поля, что это?

– Ты взгляни, взгляни!

Адочка осторожно заглянула в пакет.

– Какой-то мех... И как бы не соболь...

– Точно, соболь! Это тебе!

– Поля, ты сошла с ума? С какой стати?

– Это не от меня!

– А от кого же?

– Это, знаешь ли, взамен вишневой канадской дубленки! С процентами!