Через несколько дней шар наполнился и встал вертикально, натянув швартовы в ангаре. Стриндберг сделал еще несколько фотоснимков, пока матросы ходили вокруг «Орла» и подносили к швам полоски хлопковой ткани, пропитанной ацетатом свинца, чтобы выявить любой намек на протечку. Как ученый Стриндберг знал, что, вступив в реакцию с сернистыми примесями в газе, ацетат свинца почернеет и покажет, где «Орел» недостаточно герметичен. Он вздохнул с облегчением, выяснив, что протечек немного, и позже в тот же день путешественники и матросы собрались вместе, чтобы отметить успех шампанским. Подготовка шла относительно хорошо, и впервые с момента прибытия на остров Датский Стриндберг ощутил прилив сил, подумав о скором начале экспедиции. Последние несколько дней он вместе с Андре и Френкелем втирал вазелин в гайдропы, отчего их руки опухли и покрылись мозолями, порезами и ссадинами.

Наконец гондолу прикрепили к оболочке и загрузили снаряжением и провизией. Начался последний этап предполетной подготовки. Все трудились без устали и прервались лишь в ночь летнего солнцестояния. Экипажи двух кораблей, механики, плотники и рабочие, специалисты по воздушным шарам и техники по газу, а также, разумеется, Стриндберг, Андре и Френкель, отметили этот праздник, выпив 530 пинт пива, предоставленных пивоварней из Гётеборга. На каменистом пляже установили столы на козлах. Люди пели, играли на гитарах, аккордеонах и скрипках и под полуночным полярным солнцем поднимали тосты за троих воздухоплавателей, желая им удачи в предстоящем путешествии. Стриндберг фотографировал праздник.

25 и 27 июня в Виргохамну зашли два туристических парохода, «Экспресс» и «Лофотен». «Вирго» уже отчалил, забрав большую часть матросов, и Андре был весьма недоволен из-за вторжения любопытствующих, но Стриндберг смог наладить с новоприбывшими контакт.

– У вас нет писем для Нильса Стриндберга? – поинтересовался он у капитана «Лофотена». – Я жду вестей из Стокгольма.

Капитан вытащил стопку писем, среди которых Стриндберг нашел и несколько посланий от Анны.

– Могу ли я уговорить вас доставить несколько писем в Швецию? – спросил он. – У меня есть два-три срочных письма, которые не могут ждать, пока экспедиция вернется в Тромсё.

– Предлагаю вам сделку. «Лофотен» отвезет вашу почту в Швецию, при условии что некоторые пассажиры смогут остаться в бухте на «Экспрессе» и дождаться запуска вашего шара. Они проделали немалый путь и не хотят уезжать, не увидев главного.

– Мне нужно посоветоваться с главным инженером Адре. Он решает, кто будет присутствовать при запуске. Если он согласится, то будет ожидать ответной услуги, – сказал Стриндберг и пошел искать Андре.

Вскоре Стриндберг вернулся на «Лофотен».

– Главный инженер Андре не против, но при условии, что после запуска шара «Экспресс» отвезет Сведенборга, четвертого из нашей группы, на Семь островов, чтобы он организовал как можно севернее склад провизии на крайний случай.

Капитаны судов согласились. «Лофотен» через несколько дней покинул бухту, но «Экспресс» остался на якоре и дождался 1 июля, когда «Орел» наконец полностью подготовили к взлету. Это произошло значительно позже, чем надеялись Андре, Стриндберг и Френкель, но Стриндберг успокаивал себя тем, что на этот раз они хотя бы подготовились раньше, чем год назад. Все швы были тщательно проверены, все снаряжение погружено, и Андре объявил, что экспедиция начнется, как только подует южный ветер, который унесет шар на север. И снова они стали ждать ветра.

Шестого июля раздался клич.

– Южный ветер! Ветер дует с юга! – крикнул часовой.

Ветер, который неделями дул с северо-запада и северо-востока, сменил направление и теперь дул прямо на север. Стартовая группа пришла в полную готовность. В шар добавили водорода, а техникам велели приготовиться разбирать северную стену ангара.

Андре весь день перемещался между ангаром, метеорологическим оборудованием и хижиной Арнольда Пайка, где снова расположился штаб экспедиции. Казалось, условия как нельзя лучше подходят для взлета: ветер дул в верном направлении, давление снижалось.

– Условия идеальные, верно? Надо взлетать, – сказал Стриндберг, когда Андре в очередной раз постучал ручкой по барометру. Его удивляло, что Андре еще не велел им скорее бежать в ангар. – Разве не таких условий вы ждали для запуска «Орла?» – продолжал он. – Вы сказали, что ветер должен дуть с юга, а атмосферное давление – снижаться. Оба условия выполнены.

– Позовите команду, – ответил Андре. – Я хочу сделать объявление.

Все участники экспедиции и наблюдатели собрались возле импровизированного штаба в хижине Пайка и ждали, когда к ним выйдет Андре. Вскоре он появился.

– Скорость ветра слишком высока, а давление падает слишком быстро, – сказал он. – Думаю, нам лучше отложить взлет.

Собравшиеся разочарованно зароптали, но вскоре стало ясно, что Андре принял верное решение. Через несколько часов ветер усилился до штормового и засвистел меж стальных тросов, которыми деревянный ангар был прикреплен к узкой полоске земли у черного гранитного утеса. Всю ночь ангар ходил ходуном, а дежурные техники с трудом стояли на ногах на своих постах возле него.

Ранним утром, когда ветер стал особенно силен, Стриндберг присоединился к группе мужчин, которые удерживали «Орел» на канатах в ангаре. Зрелище было жуткое.

– Водород явно выходит! – крикнул Стриндберг товарищам. – От малейшей искры здесь произойдет чудовищный взрыв!

– Натяните канаты! Натяните канаты, или мы потеряем шар! – кричал Андре, но его слова тонули в завываниях штормового ветра.

Даже пять с лишним тонн песчаного балласта не удерживали шар на месте: «Орел» то поднимался на пару метров, то опускался снова. Несколько раз он чуть не вырвался из ангара. В тени «Орла» Стриндберг, Андре и более дюжины рабочих пытались закрепить опорное кольцо на полу. Несколько часов они усмиряли гигантский своенравный шар. В конце концов, измученные и промокшие под проливным дождем, они закрепили шар с помощью веревок и сетей так, чтобы он не двигался ни вверх, ни вниз, ни в сторону. К четырем утра битва подошла к концу. Шторм стих, и на смену ему весьма предсказуемо пришел северный бриз.

В последующие дни жизнь на острове Датский вошла в свою колею. Работу продолжал лишь инженер Стэйк, который закачивал в шар водород на смену утекшему во время шторма. Стриндберг фотографировал и писал Анне, а Френкель исследовал горы. Андре хандрил, собирал образцы мхов и делал записи в дневнике.

Я сказал своим спутникам, что до 15 июля мы ждем наиболее благоприятного ветра, но после нам придется довольствоваться тем, что будет, если это окажется достаточным для нашего отлета. С такой задержкой мы имеем право – нет, мы должны – попытаться взлететь. Мои спутники безоговорочно поддерживают меня в этом. И потому действовать мы будем именно так.

Если Стриндберг не писал Анне, то проверял и перепроверял снаряжение, которое грудами лежало на полу. Гайдропы были