свернуты в кольцо – Стриндберг полагал, что они готовы к полету, но никто, похоже, не пытался в этом удостовериться. Разборная лодка и средства спасения лежали в гондоле «Орла», но и на них никто не обращал внимания. Стриндберг пожал плечами. Безусловно, можно было смело утверждать, что они в прекрасном состоянии, учитывая, как тщательно проводилась подготовка годом ранее.

Дни тянулись медленно. Стриндберг снова осознал, что внимание всего мира приковано к этому замерзшему берегу на северной оконечности архипелага Шпицберген, где ветра упорно несли низкие дрейфующие облака во всех направлениях, кроме северного. Дождь и гул ветра, который ударялся о горы, поднимаясь с залива, лишь усиливали напряженность ожидания. Андре, как обычно, находил спасение в науке, изучал свои расчеты и все чаще отдавал строгие приказы рабочим. Стриндбергу не терпелось взлететь. Он подружился с Машуроном, который понимал его тоску по ласковой улыбке и теплым словам Анны.

– Я испытываю к Анне очень нежные чувства, – говорил Стриндберг Машурону, объясняя, что одновременно ощущает и воодушевление от грядущего приключения, и страх, что после взлета «Орла» ему не скоро придется снова свидеться с Анной. – Переменится ли ветер? – сетовал он. – Чем быстрее «Орел» взлетит, тем быстрее я вернусь к своей возлюбленной.

Стриндбергу казалось, что теперь все взгляды направлены на него и двоих его спутников и все хотят, чтобы они взлетели – возможно. лишь для того, чтобы увидеть, как великий план Андре обернется катастрофой.

Рано утром 11 июля Френкеля и Сведенборга, ночевавших на «Свенскунде», снова разбудили крики и тяжелые шаги одного из членов команды, бегущего по сходням к их каюте.

– Ветер дует с юга на север и усиливается! – крикнул матрос.

Выглянув в иллюминатор рядом с койкой, Френкель заметил, что рябь на воде в проталинах между льдинами шла с юго-юго-запада. В бухте бросили якорь два норвежских китобойных судна, решивших укрыться от ветра, на случай если он перерастет в шторм. Андре и Стриндберга не было видно.

В восемь утра Андре вышел на палубу «Свенскунда» и сошел на берег. Около часа спустя он вернулся на корабль.

– Возможно, настало наше время, но дайте мне час, чтобы принять решение, – сказал он. Стриндбергу показалось, что он нервничает. – Френкель и Стриндберг, напишите пока последние письма, соберите вещи и приготовьтесь к отлету. Другого шанса у нас может и не быть.

Френкель вернулся в каюту и написал последнее письмо родным.

Дорогая мама, у меня есть время лишь на пару строк, потому что сегодня мы, возможно, вылетим. Ветер не лучший по направлению и силе, но ожидание так затянулось, что мы должны воспользоваться этой возможностью. Если в этом году от меня больше не придет вестей, возможно, мы зазимуем в Арктике. Разбить зимний лагерь на Земле Франца-Иосифа не составляет труда. На этом все! Целую отца, сестер, братьев, Хокона и друзей, ваш Кнут.

Андре считал, что выбор очевиден. Он мог либо рискнуть своей жизнью и жизнью спутников, либо вернуться в Швецию, где на него, вероятно, обрушился бы поток оскорблений и точно не обошлось бы без насмешек, а затем всю оставшуюся жизнь помогать другим использовать технологии для победы над природой. Впереди маячило либо безопасное будущее в патентном бюро, либо последний шанс поставить на карту все и добиться славы, престижа и уважения для своей страны.

В следующий час облака плыли по небу все быстрее, показывая, что, хотя у земли скорость ветра оставалась относительно постоянной, на высоте она стремительно возрастала.

Андре снова вышел на палубу, чтобы на этот раз отправиться на берег вместе со стартовой группой в составе Френкеля, Стриндберга, Сведенборга и Машурона. Они поднялись на верхушку ангара и осмотрели шар.

– Что думаете? – спросил Андре у Машурона.

– Ветер порывистый, взлетать будет сложно, – ответил Машурон. – Если же вам удастся без проблем вылететь из ангара и «Орел» окажется в воздухе, ветер далее не будет представлять опасности.

– А вы что скажете, Сведенборг? – спросил Андре.

– Да, из-за шквалистого ветра шар может повредиться при вылете из ангара, но упускать эту возможность нельзя. Полагаю, вам следует попытаться.

Далее Андре повернулся к Френкелю, который избегал его взгляда.

– Что думаете, Френкель? Летим или нет?

– Решать не мне. Нам не стоит лететь, если у нас не будет единодушия. Что касается меня, я лишь скажу, что полечу, если вы полетите.

Наконец, Андре посмотрел на Стриндберга, единственного, кроме него, члена стартовой группы, который уже испытывал разочарование и унижение при возвращении в Швецию после крушения мечты. Стриндберг лучше остальных понимал Андре. Он знал, что после смерти матери, Мины, Андре несколько охладел к полету на «Орле». Он также понимал, что среди многих причин, которые толкали Андре к взлету, было и стремление доказать, что Экхольм неправ. Больше всего на свете Андре хотел продемонстрировать всему миру, что предложенная им идея сработала, но Стриндберг понимал, что должен противостоять соблазну амбиций Андре и думать только за себя. Выкинув из головы все мысли о доме и забыв о тоске по Анне, он посмотрел Андре в глаза.

– Думаю, нам следует попытаться, – сказал он.

Андре поджал губы, снова по очереди взглянул на каждого из своих компаньонов, а затем направился обратно к лодке. Озадаченные спутники поспешили за ним.

На борту «Свенскунда» он сразу подошел к капитану Эренсверду. Годом ранее капитан «Вирго» Гуго Захау определил исход экспедиции, положив ей конец, когда у него возникла необходимость вернуться в Гётеборг. На этот раз Андре хотел лично контролировать происходящее.

– Мы подробно обсудили, стоит ли нам взлетать, – сказал он. – Мои спутники настаивают, что нужно лететь, и, поскольку у меня нет веских причин им возразить, я должен с ними согласиться. – Он повысил голос, чтобы его услышали все, кто собрался вокруг, и прокричал: – Мы решили взлетать.

Андре посмотрел на часы – было 11:22 – и повернулся к Эренсверду.

– Можете отправить всех на берег, чтобы начать разборку ангара?

Под ясным небом, на котором виднелось лишь несколько парящих в вышине облаков, в бухте кипела работа. Вдоль южной стены ангара растянули парусиновый щит, а северную стену частично разобрали. Гайдропы, от которых зависел успех полета, растянули на берегу, чтобы с их помощью направить шар на восток сразу после запуска и обойти высочайшую точку острова Амстердам, находившуюся по другую сторону залива от Датского.

Стриндберг запустил несколько небольших водородных шаров, чтобы оценить скорость и направление ветра, сфотографировал приготовления и сложил свое оборудование в корзину. Рядом с ним репортер газеты «Афтонбладет» грузил в двухъярусную гондолу 36 почтовых голубей, каждый из которых сидел в своей