«Да, пожалуй, их изумление понять можно», – решил Дальтон, достигнув проулка, отделявшего отель от большого административного здания по соседству. Должно быть, в глазах патрульных все они выглядели, точно боги войны.

Мощные сервоприводы искусственных ног вознесли Дальтона ввысь. Искусственные ступни изогнулись под невозможным, немыслимым в природе углом, выпустили хищные, острые когти, обеспечивавшие добавочную опору, и Дальтон, пустив в ход приемы паркура, запрыгал от стены к стене, от здания к зданию, кверху.

Бладшот выбежал на крышу отеля. Не лучшее решение с тактической точки зрения, но, если ему удастся немного передохнуть, оценить положение сверху, разобраться, каким образом за ним следят, возможно, он сумеет оторваться от «Бензопилы». А при возможности и Дальтона убьет, не задумываясь.

Город, раскинувшийся внизу, тянулся к востоку, к ярко-голубым водам океана. Бладшот обернулся, оглядывая крышу… и обнаружил, что он здесь не один, но слишком, слишком поздно.

– Сюрприз! – торжествующе заорал Дальтон, выпалив по нему из дробовика практически в упор.

Из дула вырвался язычок пламени. Грохот выстрела эхом разнесся над городом.

Казалось, грудь Бладшота взорвалась – в буквальном смысле этого слова, будто бы все потроха брызнули изнутри сквозь кожу. На самом же деле из кожных пор наружу вырвался рой нанитов, миллионы микроскопических насекомоподобных роботов. Образованные нанитами геометрические построения потянулись навстречу языку дульного пламени. Войдя в соприкосновение с пулей, гонимой вперед электромагнитным ускорением, они разобрали снаряд на лету. Отскочив от укрепленной нанитами кожи груди Бладшота, составные части пули запрыгали, раскатились по бетонной крыше отеля.

Всего на миг Дальтон замер, меряя изумленным взглядом свое оружие.

И этого мига Бладшоту хватило с лихвой. Глаза его вспыхнули алым огнем. Бросившись к бывшему «котику», Бладшот ухватил его поперек туловища, с нечеловеческой силой поднял в воздух, подволок к краю крыши, и оба полетели вниз, к раскаленной солнцем бетонной мостовой, с высоты восьми этажей.

Казалось, падению не будет конца. Обостренные чувства Бладшота подсказывали, что Дальтон коснется мостовой на долю секунды раньше. И в самом деле: столкнувшись с бетоном, искусственные ноги бывшего «котика» разлетелись в куски. Дальтон отчаянно завизжал, брызжа изо рта кровью, а в следующий миг мостовая, мчащаяся навстречу, встретилась и с Бладшотом.

Сознания он каким-то образом не потерял. Почувствовал мерзкий до тошноты удар. Почувствовал, как деформируется тело, как осколки костей пронзают мышцы, кишки, сердце, легкие, как он превращается в бесформенное месиво, в груду мяса, истерзанного так, что даже крика издать не может. Наниты под кожей и в мышцах вспыхнули, замерцали алым огнем, спеша залатать повреждения, вновь придавая телу человеческий облик, втягивая кровь обратно в сосуды. Процесс оказался почти таким же болезненным, как и удар, а времени занял больше.

Но вот боль унялась. Считаные секунды после попытки превратиться в огромную пиццу посреди улицы – и Бладшот снова сделался невредим. Поднявшись, он бросил взгляд на Дальтона, корчащегося в муках на мостовой… и едва не проникся жалостью к этому хрупкому, жалкому человечишке.

– Да, неважный вид.

Дальтон поднял взгляд на стоящего над ним врага.

– Ур-род, – прошипел он.

«Да он словно себя в этом старается убедить», – невольно подумал Бладшот.

Издали донесся приближающийся вой сирен, в конце улицы замигали отсветы проблесковых маячков. Не удостоив Дальтона более ни взгляда, Бладшот сорвался с места и снова – в который уж раз – пустился бежать.

Сжатый кулак электронной руки насквозь пробил экран одного из мониторов оперативного центра. Лицо Хартинга исказилось от ярости, и тут Кей Ти решила, что с нее всего этого хватит. Развернувшись, она твердым шагом двинулась к выходу. Что делать дальше, она не знала. Знала одно: ей нужно найти Бладшота.

– Куда это вы? – гневно окликнул ее Хартинг.

Кей Ти понимала: этот тон готовности к осмысленному разговору не подразумевает. Остановившись, она повернулась к доктору. Известное дело, все остальные техники оперативного центра навострили уши, только внимания к себе старались не привлекать.

– Куда он направляется, всем нам известно, – начала Кей Ти, изо всех сил стараясь сохранять нейтральный, ничуть не вызывающий тон.

– Исключено, – оборвал ее Хартинг. – Вас я хочу отправить за Уигансом.

– За Уигансом?!

Кей Ти разом забыла все заботы о тоне. Вздор ведь, вздор! Хартинг просто демонстрирует власть и сам прекрасно это понимает. Ее всего-навсего ставят на место.

– Мне нужно убрать его из игры, – сказал Хартинг. – Он явно знает немало лишнего.

– Так пошлите одного из ребят. А я собираюсь за Гаррисоном.

В конце концов, на подобное она не подписывалась. Она – пловчиха-спасательница, а не убийца.

Кей Ти снова двинулась к двери. И только секунду спустя осознала, что быстрый стук за спиной – это стук пальцев Хартинга по сенсорной панели управления, вмонтированной в его электронную руку. Стоило доктору завершить команду – и клапана имплантированного в ее горло дыхательного аппарата вмиг затворились, намертво, наглухо перекрывая ей воздух. Внезапный приступ паники едва не сбил с ног, точно ведро ледяной воды, с маху выплеснутое в лицо. Кей Ти развернулась, вновь устремила взгляд на Хартинга.

– Вам следовало бы помнить: мне нет надобности просить, – сказал он.

Голос Хартинга звучал спокойно, обыденно, однако Кей Ти, даже задыхаясь, даже чувствуя, как неумолимая программа имплантата очищает организм от остатков кислорода, слышала в нем затаенную ярость. Неповиновения доктор не терпел, а в последнее время перечили ему немало.

– Прошу я только из обоюдного уважения, – продолжал он. – Но если вы уважением пренебрегаете, отвечу тем же.

Кей Ти посинела, вцепилась в один из ближайших столов, чтоб устоять на ногах, но избежать падения не смогла. Подошедший Хартинг остановился над ней. Быть может, нехватка кислорода сыграла с восприятием злую шутку, а может, и нет, но в эту минуту доктор казался сущим маньяком – злобным, коварным безумцем. Пальцы Кей Ти вцепились в клапана имплантата. Хартинг вновь отстучал на сенсорном экране команду, и в легкие снова хлынул живительный воздух. Глядя, как жадно она разевает рот, лежа у его ног, Хартинг заулыбался. Теперь он просто лучился благожелательностью.

– Хорошая девочка, – сказал он, переступая через ее распростертое тело и направляясь назад, к своему терминалу.

Кей Ти села и проводила доктора взглядом. «Хорошей девочкой» она себя вовсе не чувствовала. Прежде она полагала Хартинга неизбежным, вынужденным злом. Его добрые стремления, его достижения, неисчислимые блага, которые его работа сулила всему человечеству, на ее взгляд, однозначно перевешивали любое дерьмо, с которым всем здесь приходилось мириться – даже «мокрухи». Вот только после массового дезертирства, после той чистки, кровь лилась слишком уж часто, а Кей Ти начала сознавать, как ненавидит этого урода. Диктатора, одержимого комплексом бога.