Водитель напрягся. Я сделал недоуменное лицо. Славик энергично задвигал пистолетом у затылка аборигена.

— Ты сам поедешь? — переспросил я притворно-ласково. — Или нам тебе помочь?

Водитель сглотнул и поехал. Я внимательно смотрел по сторонам. Места здесь реально были глухие. Мы проехали километра три-четыре, я увидел, что впереди крутой спуск, и приказал тормозить. Машина свернула в сторону от дороги и остановилась.

— Выходи, — приказал я водителю.

— Зачем?

— Надо. Выходи.

Он с неохотой повиновался. Мы все вышли из автомобиля. Славик продолжал якобы держать пленного на мушке своего спортивного пистолета. Он строго выполнял свои обязанности, по крайней мере так, как он их понимал.

— Ты чего, друг, там, на дороге, делал? — спросил я.

Водитель дернулся вроде бы что-то сказать, но промолчал.

— Ладно, — спокойно сказал я, — хорошо. Можешь не говорить — сюрприз будет. Ты нам, мил-человек, багажник открой, пожалуйста.

Удивительное дело — этот тип на моих глазах посерел. В самом буквальном смысле. Он просто излучал страх. Меня с самого начала, после того как прошла радость от такой невероятной удачи, как пойманный автомобиль, начала занимать мысль, что этот тип на своем драндулете делал в этом месте? Ну не таксовал же он, в самом-то деле? Что-то тут было нечисто, и единственное место, которое мы еще не осмотрели в машине, был именно багажник.

— Не открою, — прошипел он, нервно облизывая губы.

— Ага, — ответил я так же спокойно. — Я просто не хочу калечить твою машину. Лучше открой сам. Или мы выломаем замок. Так или иначе.

Он затравленно осмотрелся, я протянул ему ключи от автомобиля, которые выдернул из замка. Абориген подошел к багажнику и отомкнул его. Леха — со своей стороны — быстро поднял крышку багажника вверх.

В общем-то, нечто подобное я и предполагал. Там было много одежды, дорогая посуда, два портативных магнитофона, еще что-то ценное и маленькая шкатулка. Шкатулку взяла Хельга. Она раскрыла ее, покраснела и показала всем нам. Там были ювелирные изделия — золотая цепочка, сережки, кольца.

— Ну, брат, ты сам понимаешь, — сказал я. — Вопрос один — откуда?

Он молчал. Тогда я продолжил:

— Я думаю, это из Оша. А ты кого-то ждал. Да?

Абориген затосковал, поднял голову, посмотрел в небо.

— Братьев ждал, — внезапно сказал он. — Это влиятельные люди…

— Заткнись! — грубо оборвал я его. — Мне плевать на это. Тем более что, скорее всего, ты врешь. Они грабили в Оше узбеков, а хабар сносили тебе.

— Они вас найдут!! — заорал абориген.

Я тут же поднял ствол на уровень его груди.

— Скорее всего, ты врешь, — сказал я. — Но ты все равно дурак. Знаешь, почему? Потому что теперь я, точно, не буду рисковать. Если есть хоть один процент вероятности, что ты не соврал, то ты нам живым точно не нужен.

На мгновение в его пустой голове мелькнуло понимание непоправимой ошибки, но я уже мигнул Славику, который, поняв меня без слов, изо всех сил, с высоты своего роста, ударил водителя по голове пистолетом. Тот упал как подкошенный. Я быстро взял у Хельги ее незаменимый тесак, попросил отвернуться и немедля раскроил нашему пленному голову. Тот дернулся и затих.

— Зачем? — спросила Хельга.

Я посмотрел на нее тяжелым взглядом.

— А тебя никогда не нервировало, как в кино главные злодеи или герои по десять минут о чем-то трындят со своими врагами, вместо того чтобы быстренько их уничтожить. И договариваются до тех пор, пока к тем не приходит чудесное спасение? Так вот — это не кино. Что бы мы с ним делали? А нет человека — нет проблемы. Это еще писатель Рыбаков придумал. Головастый был мужик. Так надо теперь все это ликвидировать.

— В смысле? — переспросил Слава.

— В смысле сжечь надо машину вместе с трупом.

— А золото? — озабоченно сказал Славик.

— Что — золото?

— Золото тоже сжечь?

— А что с ним делать?

— Нет, Стас, золото — это золото. Его надо забрать.

— Да оно все в крови! — заорала Хельга. — Его, наверное, с убитых снимали! Или у живых вырывали — еще хуже!

— Не кричи, — замахал Слава руками. — Это не мы делали. Нам оно честно попало. Мы его у мародера отобрали. Что теперь — выкинуть? Я так не могу. Это ценность. А я ценностями не разбрасываюсь!

Я прекрасно знал своего друга Славика, знал его недостатки и мирился с ними. Славкино сребролюбие мне было известно, и я не видел в нем ничего особенного. И если уж он так завелся, то в этом вопросе лучше ему уступить. С нас не убудет.

— Ша, Слава! Отложи шкатулку, потом обсудим. Еще будет время. Сейчас нужно решить вопрос с машиной.

Слава, окрыленный своим успехом, аккуратно убрал шкатулку подальше от автомобиля и тут же вернулся, чтобы помочь нам с Лехой запихнуть мертвого водилу на заднее сиденье. Мы упаковали тело, и тут мне пришло в голову, что горящая машина может поджечь траву, потом кустарник, потом деревья… Не хватало нам только убегать еще и от лесного пожара!

Я вставил ключ обратно в замок, разблокировал рулевую колонку, и мы все вчетвером вырулили «Москвич» с обочины ровно на середину дороги.

— Спички есть? — спросил я.

Все недоуменно переглянулись.

— Ясно, — протянул я, — а зажигалки?

Ответом мне было молчание.

— Ладно. Давайте искать в машине.

Я рассчитывал в крайнем случае на прикуриватель, но все-таки хотел найти спички. Я обшарил бардачок, ничего не нашел, но в это время раздался восторженный Лешин крик.

— Стас! Обалдеть!

Я быстро подошел к багажнику. Леха протянул мне бутылку, сильно смахивающую на коктейль Молотова.

— А вот и спички.

К бутылке, оказывается, прилагался и коробок спичек.

— Ну и чудненько! — воскликнул я. — Человек хотел поджечь чей-то дом, очевидно. Помните, в нас тоже метали такие штуки? Но оружие обратилось против того, кто его создал. И теперь сгорит его собственный автомобиль. Как говорится, не рой другому яму… Отходите все!

Все и отбежали, причем я заметил, что Славик бережно прижимает к себе подхваченную им из травы шкатулку. Я убедился, что мои друзья отошли на безопасное расстояние, поджег запал и метнул бутылку в «Москвич». Она разбилась — машина загорелась. Я отбежал к остальным. Мы молча стояли и смотрели, как горит автомобиль.

— Стас, почему ты такой жестокий? — внезапно спросила Хельга.

Славик возмущенно вскинулся, словно стремился защитить меня от несправедливого обвинения (с чего бы это он?), но я остановил его жестом руки.