ни было, оно примет именно этот облик. Избавься от мыслей.

Мо Жань попытался, но не смог.

Чу Ваньнин взглянул на него. Кинжал в его руке, созданный из концентрированной духовной энергии, без предупреждения вонзился в руку Мо Жаня.

— Оу!..

— Не вой, — Чу Ваньнин предвидел его реакцию, поэтому сияющие золотым светом пальцы другой руки коснулись губ Мо Жаня, и тот не смог издать ни звука.

— Больно?

«...Вот дерьмо! Почему бы тебе не проткнуть себе что-нибудь и не посмотреть, больно ли это?!»

Мо Жань, не пряча слез, жалобно кивнул.

— Боль — это хорошо. Сосредоточься на боли и не думай ни о чем другом. Следуй за мной. Посмотрим, что там.

Мо Жань молча проклинал Чу Ваньнина, тихо следуя за ним по извилистой тропинке.

Неожиданно, когда они подошли ближе, послышались звуки болтовни и смеха, звучавшие довольно подозрительно в таком пустынном месте.

Обойдя высокую сплошную стену, они наконец добрались до места, откуда доносились голоса.

Это поместье было окрашено в праздничные цвета, ярко освещено и украшено мягко покачивающимися красными шелковыми полотнами и фонарями. В большом дворе стояло более сотни банкетных столов, за которыми подавались изысканные блюда. Место было оживленным, гости пили и веселились.

За распахнутыми воротами главного зала они разглядели огромный, написанный алой краской иероглиф «囍[5]». Судя по всему, это был свадебный банкет.

[5] «囍» xǐ си — двойное счастье; пожелание счастья молодоженам.

— Учитель… Посмотри на гостей, что пришли на свадьбу, — прошептал Мо Жань. — У них нет лиц!

Автору есть что сказать:

Этот достопочтенный Дохлый Пес хочет поинтересоваться: Мо Жань, ты с прошлой жизни совсем все постельные навыки порастерял?

Глава 13. Невеста этого достопочтенного

Конечно, Чу Ваньнин уже давно заметил это и без комментариев Мо Жаня.

Гости весело болтали, но невозможно было понять, откуда доносятся голоса. Они сидели, стояли, играли в застольные игры[1], произносили тосты, но у каждого из них было как будто сделанное из папье-маше совершенно пустое, лишенное черт, лицо.

[1] 划拳 huáquán хуацюань — застольная игра на пальцах: угадывание суммы пальцев, выброшенных обоими играющими.

— Что же нам делать? Может, пойдем туда и выпьем с ними?

Чу Ваньнин не отреагировал на неудачную попытку Мо Жаня пошутить, вместо этого он опустил голову и задумался.

Внезапно вдалеке послышался нестройный звук шагов. Из тумана появились две длинные вереницы людей, медленно направляющихся к поместью.

Чу Ваньнин и Мо Жань спрятались за декоративной каменной горкой. Обе колонны вели Золотой мальчик и Нефритовая девочка[2], которые имели ясные и приятные взгляду черты лица. В тусклом свете ночи они выглядели точно так же, как маленькие бумажные куклы, которые сжигают на церемонии для умиротворения душ мертвых.

[2] 金童玉女 Jīn tóng yùnǚ цзинь тун юйни «золотой отрок и яшмовая/нефритовая дева» — девственные юноши и девушки, которые служат бессмертным.

Каждый из них держал по красной свече толщиной с руку, украшенной переплетением дракона и феникса, которая при горении источала сильнейший запах пудры «Сто бабочек». Когда дурманящий аромат достиг его носа, Мо Жань снова едва не потерял сознание, но, к счастью, тупая боль от нанесенной Чу Ваньнином раны на руке позволила ему сохранить рассудок. Для усиления эффекта он даже нанес удар по ране. Сознание сразу прояснилось.

Чу Ваньнин взглянул на него.

— Ну это же сработало, — смущенно произнес Мо Жань.

Он помолчал, потом спросил:

— Учитель, а почему вам не нужно прокалывать в себе дырку, чтобы сохранять ясность сознания?

— Этот аромат не действует на меня.

— А? Но почему?

Чу Ваньнин холодно ответил:

— Мои духовные силы достаточно велики.

— Хм…

Ведомые Золотым мальчиком и Нефритовой девочкой, две шеренги медленно поднялись по каменной лестнице. Чу Ваньнин некоторое время наблюдал за ними, прежде чем внезапно тихо выдохнул:

— А?..

Его Учитель редко демонстрировал какие-либо эмоции, поэтому Мо Жань с любопытством проследил за его взглядом и тоже был потрясен.

Шеренги были составлены из мертвых. Покачивающиеся на ходу трупы сохранили прижизненные черты лица, но их глаза были закрыты, а кожа смертельно бледна. Большинство из них были довольно молоды: мужчины и женщины, вероятно, не старше двадцати. Одна из фигур выглядела слишком знакомой.

Старший сын семьи Чэнь, который раньше находился в гробу, каким-то образом появился в этой процессии и медленно шел с закрытыми глазами, следуя за чадом свечи. Все остальные в шеренге были разбиты на пары, только рядом с ним вместо мертвого человека была невеста из папье-маше.

Как будто этого было недостаточно, когда процессия продвинулась дальше, в самом конце шеренги они увидели еще двух знакомых. Цвет мгновенно сошел с лица Мо Жаня.

Ши Мэй и Чэнь-Яо следовали за рядами трупов, низко опустив головы. Их глаза тоже были закрыты, а лица бледны. Они шли точно так же, как и трупы перед ними, так что с первого взгляда сложно было сказать, живы они или нет.

Мо Жань чуть с ума не сошел от беспокойства. Он вскочил и хотел броситься следом за ними, но Чу Ваньнин схватил его за плечо.

— Подожди.

— Но там Ши Мэй!

— Я вижу, — Чу Ваньнин смотрел, как медленно продвигается людская вереница, и прошептал:

— Посмотри туда. Там есть барьер. Нарушишь его — поднимется вой. Если все безликие призраки во дворе нападут одновременно, ситуация выйдет из-под контроля.

Чу Ваньнин был мастером магических барьеров и на такие вещи глаз у него был наметан. Присмотревшись, Мо Жань в самом деле обнаружил, что вход во двор был закрыт почти прозрачной вуалью барьера.  

Когда Золотой мальчик и Нефритовая девочка достигли барьера, они тихонько подули на свечи. Пламя вспыхнуло еще ярче и охватило барьер, открывая проход во двор.

Один за другим, мужчины и женщины беспрепятственно последовали за своими проводниками сквозь барьер. Веселившиеся во дворе безликие люди обернулись, чтобы посмотреть, как они входят, а затем начали приветствовать их громкими криками и аплодировать.

Чу Ваньнин сказал:

— Следуй за ними. Закрой глаза и не дыши, когда будешь пересекать барьер. Что бы ни случилось, копируй то, что делают трупы, и, главное — молчи.

Мо Жань очень хотел спасти Ши Мэя, и ему не нужно было повторять дважды. Они быстро влились в процессию мертвецов.

В каждой шеренге было одинаковое количество трупов. Чу Ваньнин занял место позади Ши Мэя, так что Мо Жаню оставалось только пристроиться позади Чэнь-Яо. Процессия двигалась мучительно медленно. Мо Жань не отводил взгляда от Ши Мэя, но видел только его бледное лицо и беспомощно поникшую белоснежную шею.

Наконец, они достигли барьера и, затаив дыхание,