В 1960 г. между правительствами Бирмы и КНР был подписан новый договор о демаркации границы, согласно которому были урегулированы некоторые вопросы, касавшиеся небольших спорных участков. Коммунистический Китай не стал добиваться пересмотра сложившейся границы в свою пользу, поскольку на территории Бирмы находились войска Китайской республики, отступившие туда в конце 1949 г., и представлявшие опасность как для КНР, так и для Бирмы, поэтому совместная с бирманскими войсками борьба против них была приоритетнее территориальных претензий. В то же время Китайская Республика на острове Тайвань, где правил режим Чан Кайши, отказалась признавать данный договор, поэтому если взглянуть на тайваньские карты бирманско-китайской границы, то можно видеть, что территория княжества Кокан, а также значительная часть бирманского штата Качин показаны в составе Китая. К слову, ни одно государство мира не имеет таких территориальных претензий к кому бы то ни было, как Китайская Республика на Тайване, признаваемая лишь Ватиканом и ещё несколькими такими же мелкими странами.

Таким образом, бирманско-китайская граница стала реальностью лишь в самом конце XIX – начале ХХ в.

Данное заблуждение является чисто китайским и за пределами собственно Китая неизвестно. В Бирме/Мьянме об этом тоже ничего не знают и никогда не знали.

Дело в том, что, согласно традиционной китайской концепции мировоззрения, император Китая считался правителем всего мира, который сами китайцы называли Поднебесной (а вовсе не свою страну, как об этом думают иностранцы!). Соответственно, правители всех государств, отправлявших в Китай посольства, рассматривались как вассалы китайского императора, а привозимые ими в знак уважения дары считались данью. То есть, если смотреть с китайской точки зрения, вассалами страны были такие государства, как… Голландия, Великобритания, Франция и т. д. Данная точка зрения довольно дорого обошлась самому Китаю в XIX в., когда западные страны, а именно Великобритания и Франция, в ходе двух Опиумных войн 1839–1842 гг. и 1858–1860 гг. фактически низвели международный статус Китая до полуколонии.

Что же касается Бирмы, то правители этой страны не разделяли китайскую концепцию мироздания, поскольку бирманская культурная матрица имеет индийскую основу. Соответственно, никто из бирманских королей вассалами Китая себя не считал. Да и контакты этих двух стран не были такими интенсивными, как, скажем, отношения Китая с Кореей или с Вьетнамом.

Это не так. Между Китаем и Бирмой произошло несколько крупных военных конфликтов, а также настоящая война, имевшая место в 1765–1769 гг.

Первые военные конфликты между двумя державами были по сути военными действиями между зависимыми от бирманских королей шанскими княжествами и китайскими властями в провинции Юньнань. Бирманские вооружённые силы непосредственно в конфликтах не участвовали. Если верить китайским династийным хроникам, военные действия на китайско-бирманских пограничных территориях имели место в 1439–1445 гг., а также в 1583–1584 гг.

Как уже говорилось выше, обе страны напрямую не граничили друг с другом, но сфера влияния того или иного государства сдвигалась в ту или иную сторону в зависимости от подъёма или упадка соответствующей державы.

В 1660–1662 гг. в ходе маньчжурского завоевания Китая на территорию Верхней Бирмы отступили войска князя Чжу Юлана, также известного под тронным именем Гуэй-вана, наследника павшей в 1644 г. китайской династии Мин. Потерпев поражение в Южном Китае, Чжу Юлан, к тому времени, кстати, принявший христианство под влиянием польского иезуита Михаила Бойма, попытался установить свою власть в Верхней Бирме. Данная попытка закончилась провалом, а бирманское правительство короля Пиндале Мина (1648–1662) приняло решение выслать всех китайцев из страны обратно на «историческую родину». Одновременно бирманский король договорился с маньчжурами о выдаче Чжу Юлана, что и произошло в 1661 г., после чего последний был казнён военачальником У Саньгуем – китайцем, в 1644 г. перешедшим на маньчжурскую сторону и сыгравшим огромную роль в покорении собственной страны иноземными завоевателями (т. е. маньчжурами).

В 1765–1769 гг. маньчжурский Китай и Бирма впервые соприкоснулись напрямую в военном конфликте. Всё началось с того, что в конце 1750-х гг. некоторые шанские князья, не желая подчиняться бирманскому правительству, перешли на китайскую сторону. Одновременно с этим бирманские войска оккупировали некоторые шанские и тайские княжества, в частности Ченгхунг и Ченгтунг, которые рассматривались китайскими властями провинции Юньнань как вассалы. В 1765 г. маньчжурский наместник в административном центре Юньнани г. Куньмин, узнав об этих событиях, решил «разрулить» возникший конфликт и направил в Ченгтунг небольшой китайский отряд численностью 3,5 тыс. чел., который был отражён бирманским военачальником Не Мьо Ситху от одноимённой столицы княжества, а затем разбит уже на китайской территории в уезде Пуэр.

Спустя год власти Юньнани отправили на юг значительное войско под командованием военачальника Ян Инцзю. На этот раз вторжение непосредственно угрожало бирманским территориям, а не вассальным пограничным владениям. Китайское войско дошло до р. Иравади, где оккупировало Бамо, но не смогло овладеть сильно укреплённым бирманским лагерем у местечка Каунгтон, который оборонял военачальник Маунг Львин. Боевые потери и болезни вывели из строя 8/10 китайской армии, после чего та начала отступление и была разгромлена двумя бирманскими армиями под командованием Маха Тиха Туры и Не Мьо Ситху. К маю 1767 г. бирманские войска вернулись в район столицы страны г. Ава с захваченными трофеями.

Добравшись до Куньмина, китайский военачальник попытался скрыть разгром, отправив донесение о победе над неприятелем, но, когда правда стала известна императору, покончил с собой.

После двух поражений маньчжурскому правительству стало ясно, что дислоцированные в провинции китайские войска не способны справиться с ситуацией. Решено было отправить против Бирмы восьмизнамённые маньчжурские войска, составлявшие основу вооружённых сил империи. В ноябре 1767 г. маньчжурское войско из двух армий под командованием племянника императора Минжуя и военачальника Эрдэнэ численностью 50 тыс. чел. вторглось на территорию Бирмы. На этот раз определённым преимуществом армии вторжения было то, что бо́льшая часть бирманских войск находилась на территории Сиама, с которым Бирма была в состоянии войны. Маньчжурам поначалу удалось оккупировать шанские княжества Сипо и Схенви, а затем нанести поражение семитысячной бирманской армии в ущелье Готейк, не дойдя 50 км до бирманской столицы, однако затем в точности повторилась история с кампанией предыдущего года. Армия Эрдэнэ не смогла взять укреплённый лагерь бирманцев у Каунгтона, понесла большие потери и отступила на китайскую территорию. Пути снабжения армии, возглавляемой Минжуем, были перерезаны, и маньчжурский военачальник принял решение прорываться в Юньнань, но был окружен двумя бирманскими армиями у нынешнего города Пьин У Львин (Мемьо) под командованием Маха Тиха Туры. Здесь маньчжурская армия была полностью уничтожена. Из 30 тыс. чел. удалось спастись лишь 2,5 тыс. воинов. Минжуй, не в силах возвратиться в Китай в столь жалком положении, покончил с собой, повесившись на дереве. Эрдэнэ, в свою очередь, был казнён за поражение армии по возвращении в Куньмин.