— О Боже! Спасибо тебе! — Клэр рыдает, заворачивая его в полотенце вместе с руками Лео.

— Лея! — тут же кричит. — Помоги мне!

— Чем?

— Бери вот эту штучку и откачай из ротика и носика слизь, — инструктирует.

— Давай-ка лучше сама, а я подержу его, — предлагаю ей.

— Оставьте его в покое и положите на живот матери! — командует «доктор».

И тут ребёнок громко и пронзительно вскрикивает. От этого крика, мне кажется, у всей команды акушеров обрушивается гора с плеч. Ребёнок кричит ещё и ещё, пока Клэр укладывает его Парисе на грудь.

Лео, тем временем, продолжает торчать у Парисы между ног.

— Что он там делает? — спрашиваю Клэр шёпотом.

— Ждёт, пока родится послед. Его вместе с ребёнком мы отдадим бригаде медиков в аэропорту — так гласит инструкция.

— Господи… как всё сложно.

— Не сложно, а отлично! — довольно сообщает Лео. — Кровотечения нет. Плацента целая. У тебя всё хорошо, Париса. Ты справилась!

И через мгновение с глубоким выдохом поднимается:

— И мы тоже…

А я думаю: кровотечения у пациентки нет, но рубашка доктора в крови. Не сильно, но в таком виде в салон… ему не стоит.

Лео словно читает мои мысли. Снимает перчатки и направляется к умывальнику в туалет — у стюардесс тут, оказывается, есть собственный.

— Лея, — зовёт меня. — Ты не могла бы принести мой свитер? Он в сумке… в багажном отсеке.

— Я знаю, принесу, — обещаю ему.

Velvet Moon — Catch the Wave

Пока бегу по поручению, думаю, ну что же ему теперь в свитере вариться? Пора возвращать предусмотрительному парню его футболку. Но в туалете занято, и я не теряюсь — решаю переодеться в своём кресле.

И пока раздеваюсь, смотрю по сторонам, чтобы не было любопытных: вокруг всё как обычно — Кэрол в трансе, Пайпер жуёт.

— Ты не видела стюардессу? — спрашивает меня. — Что за бездельницы? Где они вечно пропадают?

— Занимаются сексом, — говорю ей. — С этим парнем, — киваю на кресло у окна, — который любит математику — он принимает всех. Алгоритмически-феерическое соитие — уникальный опыт. ТАКОЕ! Случается только раз в жизни. Я сейчас иду на второй заход, надо переодеться.

Натянув свою футболку, встречаюсь взглядом с Пайпер и осознаю, что эта дама шуток вообще не понимает.

— Очередь большая, — предупреждаю. — Тебе занять?

Пайпер принимается исступлённо кашлять — поперхнулась, наверное. Не хочу быть виновницей её преждевременной смерти — подскакиваю и луплю её между лопаток:

— Ну же, ну! Ты что?

Кэрол, естественно, просыпается:

— Ты, деточка, беги-беги, я тут позабочусь! Занимай очередь на троих! — хохочет.

Ну вот! Приятно же иметь дело с нескучными людьми, так ведь?

Но я думаю, а вдруг он побрезгует нестиранной футболкой после меня? Ну кто я ему? Всякое же может быть… и люди бывают очень разными.

Достаю его сумку из багажника, Пайпер таращит на меня глаза.

— Что? Он сам попросил! Сказал тут ещё должно быть с десяток презервативов.

Пайпер нервно отворачивается, а я раскрываю сумку. Его свитер лежит прямо сверху — мягкая шерсть тончайшей вязки — кашемир, кажется. Он такой приятный, что я даже прижимаюсь к нему щекой. И пахнет вкусно. Вдруг замечаю портмоне. Я знаю, что не имею права это делать, но соблазн превосходит все мыслимые и немыслимые усилия сдержаться. Внутри сразу вижу то, что хотела увидеть. На фото темноволосая женщина с ребёнком на руках. Девочка совсем кроха ещё, натягивает на лицо шапочку с огромным розовым цветком, спрятав под ней глаза и носик. Фото сделано в спальне — на заднем плане спинка большой кровати. Супружеской.

— Слушай, — показываю Лео не только свитер, но и его же футболку, — не знаю, насколько это уместно…

— Самое время! — почти выдёргивает её из моих рук.

Лео торопливо расстёгивает рубашку, снимает её и запихивает в мусорный контейнер. Его тело красиво, хоть и в шрамах. Нет, не так: его тело прекрасно. Никого более совершенного я ещё не видела. Эти шрамы, их сразу же начинаешь ненавидеть и мечтать о магии. О таком волшебном средстве в твоей ладони, рассыпающем звёздную пыль, которое одним штрихом вылечило бы их, стёрло, вернуло его духовно и физически в точку «до» всех тех ужасов, которые с ним произошли.

Опомниться удаётся, только когда он вздрагивает от прикосновения и замирает в позе «сейчас буду надевать футболку».

— Прости, — говорю, прикусив от злости на себя губу. — Захотелось потрогать.

— Трогай, я не против. Никогда раньше не видела шрамов?

— Лео, я видела такое, что тебе и не приснится… но не на таком красивом теле. Это, — тычу пальцем в самую длинную и широкую полосу на его талии, — неправильно! Несправедливо! Нечестно! Горько и больно!

— Это давно в прошлом! — восклицает с улыбкой, собрав свои красивые брови «домиком». — Уже почти отболело и забылось.

— Да уж, и в память о той боли твоя сумка, которая всегда с тобой, набита обезболивающими и бандажами.

Лео не комментирует мои наблюдения, завершает процесс переодевания, натянув на себя мою-свою футболку:

— Спасибо, что присмотрела за ней, — улыбается. — Теперь она пахнет не средством для стирки, а женщиной. Очень красивой и очень молодой! — подмигивает, и в ту же секунду я забываю о его шрамах.

Лео умывается, Клэр занимается уборкой, Париса прикладывает новорожденного к груди.

— Как назовёшь? — спрашиваю.

— Не знаю. Муж никак не может выбрать.

— Я ему помогу. Нам однозначно нужно что-нибудь связанное с полётами и небесами… — хмурюсь, раздумывая.

Затем лезу в сеть в поисках идей.

— Вот! Нашла: Орайон — «свет небес» с древнегреческого. Но знаешь, мне нравится Матиас. Я бы точно назвала его Матиас.

— Что означает Матиас?

— Подарок Бога.

— Матиас — красивое имя. Так зовут моего мужа! — широко улыбаясь, одобряет Клэр.

— Пусть будет подарок Бога! — сияет мама Гаданфара и Матиаса.

- А твой муж? Он не будет против греческого имени? — спрашиваю. Ну, у них же строго там всё — полное повиновение супругу и всё такое.

— Я скажу ему, что ребёнка нарёк командир самолёта!

— Идёт, — подмигиваю ей.

— Слушай, — вдруг обращается ко мне новоявленная мама. — Как тебя зовут?

— Лея. Руку не протягиваю — держи ребёнка крепко.

— Меня зовут Париса.