Так не пойдет. Старик ни на йоту не приблизил Дженну к истине, а времени разгадывать головоломки у нее нет.

— Почему? Откуда у куштака такая сила?

— Ворон дал им способность менять облик, с тех пор они царствуют на земле и в море.

— Я-то думала, они людей крадут, — сердито фыркнула Дженна.

Старик тихо рассмеялся и покачал головой:

— Да, куштака забирают души. Забирают к себе и делают из них людей-выдр. Ворон дал оборотням власть, и вот они бродят по лесам и морям, ищут заблудшие, слабые души, спасают их от гибели.

— Это плохо?

— Да, очень плохо. Душа тлингита перерождается много раз. Своих покойников мы сжигаем, и они спокойно переносятся в Край мертвых душ. Оттуда возвращаются к родным. Если утопающего спасет куштака, душа его навеки останется среди оборотней.

Дженна вытаращилась на индейца:

— Куштака спасают утопленников?

Старик кивнул:

— Обычно так и происходит. Например, перевернулось каноэ. Постепенно рыбак устает и больше не может держаться за лодку. Тогда к нему является куштака в образе кого-нибудь из родственников и соблазняет несчастного, зовет с собой. Мало-помалу рыбак поддается, уходит с оборотнем.

Он тонет, погружается в воду, зовет. А она смотрит и ничем не может помочь.

Дженне вдруг захотелось бежать от этого старика. Они слишком близко, почти вплотную друг к другу. Даже в полумраке хижины Дженна отчетливо видит лицо индейца, тогда как индеец видит ее саму насквозь. Ему ясно: Дженна что-то скрывает.

Дженна попятилась, отошла шага на два.

— Куштака завораживает свою жертву, делает ее сонной, забирает силы, обездвиживает.

Руки не слушаются. У нее на глазах сын исчезает во тьме.

— Победив, оборотень забирает жертву к себе в пещеру и там превращает ее в куштака.

Сильные подводные течения. Песчаное дно. Тело так и не найдено.

Дженна отступила еще на шаг, и тут деревянный настил закончился. Нога провалилась в пустоту костровой ямы… Хр-русть! Ступня Дженны вывернулась под неестественным углом. Потеряв равновесие, женщина упала.

Старик встал и хотел броситься ей на помощь, но группа туристов опередила его. Он только присел перед Дженной на корточки и спросил, как она.

Привстав на колени, Дженна сначала сориентировалась, потом взглянула на старика и спросила:

— Как вы спасаете их? Жертв куштака?

Старик недоуменно посмотрел на нее. Вот бы схватить индейца за грудки, вытрясти из него ответ… Дженна не дотянулась, упала. Вышло так, что она обняла старого индейца за лодыжку.

— Как спасти обращенного?! — выкрикнула Дженна.

Глядя на нее сверху вниз, старенький сморщенный индеец понял: эта женщина нуждается в ответе. От этого зависит ее жизнь. Открыв полный темных и кривых зубов рот, старик сказал:

— Душу вернет только шаман. Больше никто.

Дженна кое-как поднялась на ноги; вывихнутая лодыжка пульсировала. Люди, которые поддерживали Дженну, расступились и удивленно смотрели, как она ковыляет к выходу. Надо выбраться на воздух, на солнце, прочь из этого деревянного ящика, душного гроба, пропахшего потом и кислым дыханием. Высунув голову наружу, Дженна врезалась в кого-то. Просить прощения не стала, двинулась дальше.

— Эй! — окликнули ее.

Дженна оглянулась. Это тот самый паренек из кофейни. Как, бишь, его? Он еще похож на актера.

Голова кружилась, тошнота подступила к горлу. Дженна, сильно хромая, словно в тумане, пошла к деревянному мостику. Но тошнило ее не от боли, дурно стало от открывшейся правды. Истина — чистая и жестокая — выворачивала желудок наизнанку. Дженну как будто ударили под дых. На мосту ее добила вонь тухлой рыбы. Дженна перегнулась через перила и сблевала прямо в мутную стоячую воду.

Утерев рот, она обернулась на крики. К ней спешила толпа искренне обеспокоенных людей. Они спрашивали, в чем дело, пытались ее ободрить. Дженна не выдержала. Развернувшись, она как можно быстрее пошла в сторону дома Эдди. Она не могла смотреть в глаза этим людям и отвечать, что у нее все хорошо. Она знает правду, знает, что случилось на самом деле.

Бобби не мертв. Не утонул.

Ее сынок теперь в мире куштака.

Двадцать лет назад шериф Ларсон воображал себя этаким Энди Тейлором из Мейбери[20]. Имел в своем распоряжении старенькую, видавшую виды патрульную машину да пару клеток «обезьянника». От представителя закона и порядка в совершенно спокойном городишке только и требовалось, что разнимать время от времени пьяных в баре. Наказание дебоширу он назначал всегда одинаковое: ночь в КПЗ и последующая уборка камеры.

Сегодня все иначе, и нельзя сказать, что перемены пошли Врангелю на пользу. Прежде пивные баночки считались обыкновенным мусором, их просто собирали в лесу после молодежной гулянки. Теперь это бульбулятор для крэка. Новые наркотики — дешевые и доступные — распространились по Аляске, превратив законопослушных граждан в наркозависимых. Молодежь из приезжих то и дело обносит дома местных. Где ж это видано!

Изменилось и другое: у шерифа теперь новая машина, модный «Мустанг» с современной раскраской и клиновидными мигалками (для улучшения аэродинамических качеств автомобиля). Машину подарил город — надеясь таким образом внушить криминальным элементам уважение к власти, страх перед ней. Не сработало.

Еще город выделил шерифу Ларсону двух помощников с пистолетами калибра девять миллиметров. Тоже не помогло. Шериф только зря пробовал объяснить помощникам, что к преступности надо относиться как к болезни. Работать, мол, надо с возбудителем, а не с симптомами. Западная медицина — как и западный законопорядок — лишена этой мудрости. Больное тело лечить следует полностью. По порядку, не просто частями: шаг за шагом, дом за домом, квартал за кварталом. Так, постепенно и оздоровишь общество. За много лет трудов можно выпрямить ствол кривого дерева, однако глубоко на уровне корней оно так и останется искривленным. То же справедливо и в отношении пораженного преступностью города.

Этой мудрости Ларсона научила любимая девушка, давно, на войне в джунглях. Прекрасная вьетнамка сделала из него человека. В корпусе подготовки морпехов Ларсона за три коротких месяца превратили в зверя. Май, чтобы вернуть ему человеческий облик, понадобилось целых два года. И в довершение всего она отдала свою жизнь. Пока Май не умерла мучительной смертью от рака, Ларсон не понимал, о чем она толковала. А вызвал страшную болезнь химикат для дефолиации, которым Ларсон против собственной воли поливал джунгли. Зло вернулось к нему, он потерял горячо любимую девушку. Ирония судьбы? Нет, иронию судьбы придумали американцы. Смерть Май стала страшным уроком: свои убеждения надо отстаивать. Каждый из нас приходит в этот мир, дабы усвоить урок. Ларсон оказался понятлив. Уяснив истину, он вернулся домой и стал трудиться на благо общества. Искоренять в нем болезнь.