Вопросов накопилось очень много, ответов не имелось совсем. Точно известно мне было только одно: идти освобождать ребят нужно. А если вспомнить ехидство в чувствах Стрелковой, то можно рассчитывать на получение кое-каких ответов.

Вышли мы в час Волка, когда шум города уже совсем утих. Без эмпатии передвигаться по узким каменным улочкам приходилось очень осторожно, подолгу замирая, вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Фонарями мы не пользовались, но Темир-ака вел меня уверенно, скорее, ориентируясь по памяти, чем полагаясь на зрение. Казалось, что он действительно знает в городе каждый камень. Услышав патруль, мы или замирали, если он удалялся от нас, или отступали и уходили по соседней улице. Тупиков для старика, всю жизнь проведшего в этом городе, просто не было. Мы проскальзывали через крошечные задние дворы, вмещавшие в себя только одно дерево, через полуразрушенные лачуги, в которых не решались жить даже нищие, но уверенно приближались к цели.

Обойдя по широкой дуге площадь, на которой горели костры и толпился народ, мы подошли к зданию, соседствовавшему с гнездом «детей». Судя по рассказам старика, раньше тут было что-то вроде гостиницы для купцов вместе с баней, рестораном и складами в подвале. И в этот самый подвал можно было попасть с черного хода, прямо с улицы. Сейчас здание использовали как жилое, а вход в подвал просто заколотили, но Темир-ака недавно проверял его по долгу службы и вскрыл доски. Снова забить двери просто еще не успели, и войти можно было достаточно спокойно. Что мы и сделали.

Я тесаком подцепил едва прибитую доску, предназначенную скорее показать, что вход закрыт, чем действительно заблокировать его, и без каких-либо усилий оторвал, придерживая ее второй рукой, чтобы она не брякнулась на пол. Быстро заскочив в дверь, мы занесли оторванную доску с собой, не оставив на улице следов своего пребывания. Сделали это очень вовремя, потому как по улице, рыча двигателем, проехал пикап с солдатами, освещавшими окрестности мощными фонарями. Подождав, пока стихнут звуки мотора, мы аккуратно двинулись в глубь подвала, освещая дорогу фонариками. Приезжие хранили товар в небольших комнатах, на которые был разделен подвал. Сейчас они были разрушены, перегородки между ними разбиты, а груды битого кирпича занимали все обозримое пространство. Идти пришлось очень медленно, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не повредить ее.

Тому, что дверь, ведущая в интересующее нас здание, не засыпана, я удивляться уже не стал. Осторожно проковыряв щель между дверью и косяком, прильнул к ней глазом и начал осматривать комнату за дверью. Видно было немного, но, судя по увиденному и по звукам, доносящимся с той стороны, мы прибыли по адресу. В тусклом электрическом свете виднелись клетки наподобие звериных, в которых были заперты металюди.

Пройдя ножом по периметру и надрезав штукатурку, которой дверь была покрыта с той стороны, я зажал в руках тесаки, готовясь, если будет нужно, схватиться с охраной врукопашную, после чего налег плечом на дверь, вышибая ее.

Если бы за дверью оказалась охрана, да еще с огнестрельным оружием, я бы, пожалуй, очень удивился. Потому как ее наличие не соответствовало логике происходящего. Да, здравый смысл говорил мне, что никто не оставит заключенных без охраны. Однако именно здравого смысла так не хватало в произошедшем со мной за этот длинный день. Поэтому, быстро пробежав помещение и убедившись в отсутствии охраны, я принялся вскрывать клетки, просто перерубая тесаками замки вместе с петлями. Егора и остальных нашел почти сразу. Жестом попросив сохранять тишину, пока я не закончу, открыл их клетку, кивнул на Темир-аку, помогающего другим заключенным покинуть узилище. Многие металюди были сильно избиты и ранены и сами выйти не могли.

Я уже направился было дальше, когда мне в плечо вцепилась не по-женски сильная рука и знакомый голос буквально прошипел на ухо:

– Дай мне оружие.

В свете последних событий и моих подозрений насчет участия в них данной девушки оружие давать мне не хотелось категорически. Однако в чем-то конкретном обвинить ее я не мог. Поэтому, не слушая своей интуиции, которая вопила: «Не делай этого!» – я вытащил из спинной кобуры помпу и передал ее Стрелковой. Вынув из разгрузки с пяток патронов, также отдал ей.

– Там картечь, будь аккуратна, своих не зацепи.

В ответ я был награжден презрительным взглядом и возмущенным фырканьем. Пожав плечами, отправился открывать оставшиеся клетки. Чем больше живых выбиралось из заключения, тем больший шум нарастал в подвале. Пришлось вернуться к старику и попросить его организовать выход уже освобожденных через соседнее здание, пока охрана не среагировала на шум. Также я попросил приглядеть за моими товарищами, предупредив их, чтобы никуда не отходили. На что получил еще один недовольный фырк. Вообще эта девица вела себя так, будто находилась на прогулке в парке и не ее минуту назад выпустили из клетки. Это поднимало во мне волну глухого раздражения, но я давил ее, сосредоточившись на текущей задаче.

Довольно быстро оставшиеся заключенные были выпущены, мы взяли под прицел двери, ведущие наверх, и ожидали, пока все покинут подвал. Уходить решили последними. Во-первых, остальные были местными и, хотя знали город похуже, чем Темир-ака, могли успешно скрыться в проулках. Во-вторых, наша группа разрослась до шести человек, и если Стрелкова и Егор держались нормально, хоть Веселов был непривычно тих, то парень с девушкой находились в какой-то прострации и больше напоминали живых кукол. Им говорили идти, они шли, говорили стоять – стояли. Поэтому я решил, что, если поднимется тревога, пусть возможная погоня рассредоточится, стремясь поймать ускользающих бывших заключенных. А мы тем временем проскочим под шумок. Да, использовать живых как отвлекающий фактор мне было неприятно, но, как говорится, своя рубашка ближе к телу. Пока же все шло тихо, и, дождавшись, пока последний живой покинет подвал, мы перебрались в соседнее здание, притворив за собой двери. Теперь следовало как можно быстрее добраться до убежища, где я и намеревался пролить свет истины на текущее положение дел.

Не дожидаясь, пока все освобожденные металюди покинут подвал, мы выскочили на улицу и в хорошем темпе устремились по переплетению узких улочек к старому коллектору. Возглавлял нашу группу Темир-ака, поскольку мог ориентироваться в городе даже без света, затем бежали Егор со Стрелковой, потом молчаливые парень с девушкой, которых, кстати, я все никак не мог узнать, вот вроде видел в лицее, но где и когда, вспомнить не мог, а замыкал шествие я, держа руки поближе к пистолетам. На попытавшуюся качать права Стрелкову рыкнул так, что она заткнулась, одарив меня очередным возмущенным фырком, но мне было плевать. Передвигаясь такой группой, я мог контролировать как тыл, так и саму девицу, доверие к которой пропало окончательно.

До убежища оставалась буквально пара кварталов, когда в городе поднялся шум. Видимо, побег обнаружили и следовало торопиться. Мы как раз подошли к очередному дворику, через который следовало проскочить на соседнюю улицу. Темир-ака открыл скрипнувшую калитку и, придерживая дверь, показал, чтобы мы быстрее заходили. Первые двое уже заскочили в нее, и я, чуть ускорившись, подошел к старику спросить о возможной погоне за нами, когда по оставшейся на улице группе ударил сноп света из прожектора, и в ночной тишине послышался звук раскручивающегося блока стволов.