Взвизгнув, Стрелкова попыталась вскочить с меня, однако поток неоформленной сырой маны уже обволок ее ноги, не давая подняться.

– Остановись, ты убьешь нас обоих! – кричала девушка, пытаясь вырваться из ледяной хватки.

– Что, проняло, Вика-Виктория? Это ж пси-сон. Тут все можно.

– Идиот!!! Ты без блокиратора, мы сдохнем из-за тебя! – И в следующее мгновение девушка осела мягкой грудой, как будто из нее разом вынули все кости.

Я заблокировал поток маны, оглядываясь вокруг. Стены, пол, потолок – все кружилось вокруг меня, сминаясь и деформируясь, перетекая из одной формы в другую и размазываясь в пространстве. Где-то на периферии сознания мне почудился мужской голос, кричащий: «Вытаскивайте их». А затем пространство схлопнулось в точку, и наступила темнота.

Интерлюдия 5

В просторном, хорошо отапливаемом помещении пахло йодом и больницей. Приличных размеров бассейн странной формы, слегка напоминавший половину раковины морского гребешка, где каждая волна была отделением для тела, мог вмещать до семи человек, не считая нага-псиона, оператора наведенного пси-сна. Сегодня у него было всего трое подопечных. Их тела, целиком погруженные в кислородонасыщенный раствор, подогретый до температуры человеческого тела и заменявший в бассейне воду, тихо покоились на дне. Рядом негромко переговаривались директор лицея и офицеры СИБ, Чернов и Белов, настоявшие на этом сеансе пси-сна.

– И все же я повторяю, что лицей – не место для ваших экспериментов и вербовки новых сотрудников. Если бы не личная просьба Алексея Михайловича, я бы категорически не допустил подобного. Однако я поставил в известность государыню, и все дальнейшие действия буду согласовывать только с ней. – Несмотря на то что уже прошло прилично времени с начала сеанса пси-сна, директор просто пылал негодованием.

– Конечно, Олег Евгеньевич. Если бы не крайняя нужда, мы не посмели бы обратиться к вам. – Белов пытался сгладить ситуацию. Директор имел достаточное влияние на императрицу, а получить ее в личные недруги никому не хотелось. Тут даже руководитель СИБ не мог помочь.

– А вы знаете, что этот юноша, так вас заинтересовавший, проявил потрясающие способности к математике? Вы наверняка используете его в своих операциях и выкинете как отработанный материал, а империя потеряет выдающегося математика, – продолжал наседать директор.

– Господа, я думаю, здесь не место для выяснения того, кто лучше служит империи. Мы можем помешать сеансу, – подключился Чернов.

– Вот. А если бы не вы, то никакого сеанса не было бы. К тому же подготовленного в обход действующих правил. Сеансы пси-сна нашими студентами проводятся начиная со второго курса, с разрешения родителей или лиц, являющихся официальными опекунами, и только, я подчеркиваю, только после соответствующего медицинского обследования и подготовительных процедур, направленных на ослабление течения маны в теле. Иначе возможен эффект, называемый резонансом магии, и есть шанс псионного поражения разума. А что мы видим здесь? Студент первого курса, он не только не прошел обследование, но и не было никакой подготовки. Это недопустимо, господа, совершенно недопустимо.

– Полностью с вами согласен, но нам просто необходимо проверить его возможность действовать в незнакомой обстановке и оставаться в адекватном состоянии. К тому же он лишь новик «электро», и сил хоть как-то помешать сеансу у него попросту нет. Не говоря уже о вхождении в резонанс.

Словно в насмешку над уверенностью безопасника в бассейне с шумом пошевелился старый наг, протягивая кольца своего тела.

– Он маг, магия льда. Не ниже мастера по силам. Я заблокировал его, но он пытается пробиться, используя «электро» как основу. Экстренно вывожу оставшихся из сна, вынимайте их немедленно. Первый Веселов. – Наг потянулся и ударил в бронзовый гонг, установленный рядом с бассейном.

Стоящий ближе всех Чернов, не снимая костюма, кинулся в бассейн. Подцепив тело парня, скользкое от раствора, поднял его на руки и передал директору. Тот в два шага преодолел расстояние до кушеток, установленных вдоль стен, сел и уложил лицеиста на колено, лицом вниз, давая стечь жидкости из легких. Тем временем вынули Стрелкову, ей помощь оказывали примчавшиеся служащие, перехватившие ее из рук Чернова и унесшие за специально установленную ширму. Наг тоже выполз из изрядно похолодевшего раствора, в котором уже начали образовываться кристаллики льда.

– Что с Соколовым? – оставшийся не у дел Белов метался вдоль бассейна.

– Сознание схлопнулось в себя. Потянувшись за магией, он ушел в непроизвольную медитацию и нырнул в глубины своего разума. Резонанс не позволил ему вернуться. – Было видно, что наг очень недоволен. – Вы подсунули мне практически ребенка с силами, равными мастеру, и совершенно не обученного. Будет чудо, если его удастся вывести из этого состояния.

– Я вас предупреждал, что этого так не оставлю, – подал голос директор. – Сейчас же государыня узнает о произошедшем.

Предчувствие нашествия упитанного полярного лиса наползло на лица офицеров Службы безопасности.

Интересно было осознавать себя, не имея при этом физического тела. Когда я очнулся, если это можно так назвать, увидел, а скорее ощутил, окружающую меня тьму. Но я и был этой тьмой. Это чувство очень странное, и я провел много времени, обдумывая, как это я могу ощущать себя и как точку, и как окружающую эту точку тьму. Спать мне не хотелось, есть тоже. Я вообще не понимал, зачем это нужно делать. Но точно помнил, что это необходимо, чтобы жить. Жить. Это слово ассоциировалось у меня с какими-то действиями, а не с существованием точки во тьме. Или тьмы вокруг точки. Зацепившись за эту ассоциацию, в какой-то момент я перестал ощущать себя точкой. Навалились чувства, ощущения тянувших меня куда-то рук. Затем яркий свет резанул по глазам, а попу пронзила боль от увесистого шлепка. Это мне ужасно не понравилось после теплого и уютного места, где я раньше находился. И я выразил свое недовольство громким криком. А чей-то голос сказал:

– Поздравляю, у вас мальчик.

Вернувшись рывком к ощущению себя точкой, я попытался разобраться, что это было. Судя по всему, это и была жизнь. А значит, я когда-то жил. И был кем? Снова появились чувства. Кто-то гладил меня по голове и шептал:

– Просыпайся, малыш. – Я точно знал, что это самый лучший человек на свете, моя мама.

Я открыл глаза, потянулся к ней руками, но почему-то лицо мамы постоянно менялось. Казалось, их было два. И я сам менялся вместе с лицами. У меня две мамы? Или меня тоже два? Два кого? Кто я? И словно в ответ на этот вопрос в меня хлынули воспоминания. Я вспомнил все. Я – Александр Соколов, и я же – Артем Соколов. Я един в двух лицах. Вспомнились все подробности жизни каждого «я». Начиная от рождения и до момента, когда они слились в едином мне.

Вообще было странно думать о себе во множественном числе, и я решил, что мое «я» не может быть двойным. Сознание у меня одно. А значит, оно и будет моим единственным «я». Тем, которое должно жить. Осталось только понять, как мне вернуться из состояния точки-тьмы в эту самую жизнь.