Супруги сошли на берег. Евфимия еле переставляла ноги и была так бледна, что Аларих решил на несколько дней остановиться в Коракесионе и дать бедняжке отдохнуть от плавания по морю, перед тем как двигаться дальше. Он нашел небольшой постоялый двор на самом берегу; хозяин предложил им вместо комнаты уединенный маленький домик в саду, и они с радостью согласились: он им напомнил садовый домик в Эдессе. Евфимия сразу же уснула, как уставшее дитя, но спала неспокойно.

– Аларих, Аларих, кто это так тяжело вздыхал всю ночь у нас под окном, будто влюбленный или тяжко больной? – спросила она утром сквозь сон.

– Это были волны, Евфимия. Шторм разыгрался ночью, а теперь постепенно стихает… Поспи еще, отдохни, дорогая моя.

– А почему так шумно и что за дети кричат так громко за стеной?

– Это не дети, милая, это чайки скандалят из-за рыбы, выброшенной на берег. Спи!

Она вздохнула и послушно уснула снова.

Наконец море успокоилось, утро засияло и тучи уползли на север, в горы. Аларих сказал:

– Не хочется ехать догонять непогоду, ведь нам надо двигаться в ту же сторону, куда ушел ветер, – на запад и на север. Давай мы с тобой задержимся тут!

И они остались, договорившись с хозяином, что поживут в маленьком домике неделю или даже две – сколько поживется.

* * *

Коракесион – бывшее пиратское гнездо. Морские разбойники обосновались тут прочно, они даже сумели построить небольшую крепость на холме, а на берегу – порт. Когда победоносные римские войска разгромили пиратов и очистили от них город, римляне на месте разбойничьей крепостенки отстроили мощную высокую твердыню с двойными стенами.

По утрам, когда Евфимия еще нежилась в постели, Аларих, в одной набедренной повязке, отправлялся к морю и плавал, а потом занимался военными упражнениями и совершал длинные пробежки вдоль берега, в сторону от портовых молов и возвышавшейся на горе крепости. Проснувшись, Евфимия не сразу вставала: ее уже мутило по утрам и она должна была начинать каждый день солеными фисташками или маринованными оливками. Вкус и запах любой другой еды вызывал у нее тошноту. Аларих сам следил за тем, чтобы у них в комнате всегда был запас того и другого. Когда Евфимия вставала, они шли гулять уже вдвоем. Супруги встречали и провожали корабли на пристани, осматривали город, гуляли в городском саду, бродили по богатому базару, рассматривая заморские товары, покупая фрукты и сладости.

Однажды, вернувшись после утренней пробежки, Аларих сказал:

– Надо мне научить тебя плавать, Зяблик! Я тут обнаружил тихую и скрытую от глаз бухточку, где песок мелкий и белый, будто сахар. Там же в море впадает ручей, и там ты можешь купаться обнаженной, как царица Клеопатра в своей Жемчужной бухте, и никто – кроме меня, конечно, – там тебя не увидит.

– Разве царица Клеопатра бывала здесь? – удивилась Евфимия.

– Да, она подолгу жила в этом городе. За крепостью среди прибрежных скал притаилась укромная бухта с жемчужным пляжем, где купалась прекрасная царица: там до сих пор сохранился ее маленький дворец, который для нее построил великий Антоний.

– Антоний Великий? – удивилась Евфимия. – Но ведь он же был монахом! Или ты говоришь про цезаря Антония?

– Конечно, про цезаря Антония, а не про того Антония Великого, которого так почитают христиане! – засмеялся Аларих.

– Но ведь и ты христианин!

– Да, я христианин. Но не до такой степени, чтобы при имени «Антоний» вспоминать сначала святого отца, а уже потом великого цезаря и полководца!

Захватив хлеба, сыра и фруктов, кувшин вина, полотенца и покрывало, чтобы положить на песок, рано утром они отправились в найденную Аларихом бухту. Она и вправду оказалась уединенной и со всех сторон, кроме моря, укрытой скалами. Они купались в одних тонких хитонах, и Аларих и вправду учил Евфимию плавать, хотя у нее это не очень получалось. Но плескаться в теплых прибрежных волнах ей очень нравилось, тем более что рядом был ручей, где можно было смыть с себя морскую соль. В прозрачной тени тамарисков они отдыхали после купания, закусывали, спали…

Иногда они просто сидели у самой воды, глядя в безбрежный морской простор, изредка пересекаемый разноцветными парусами, и разговаривали.

Евфимия часто просила Алариха рассказать ей о Фригии. Выяснилось, что Аларих живет вовсе не в Гордионе, столице Фригии, как почему-то думали Евфимия и ее мать, и даже не в глубине страны, а на самой ее окраине, на границе с Антиохией, в древнем городе Иераполисе[77].

– И море там тоже есть?

– Нет, моря там нет, Зяблик, это горная местность. Но зато там есть гора с террасами, сотворенными Богом из белоснежного травертина[78], по которым с горы стекают целебные горячие источники. Террасы-бассейны, называемые также «травертинами», будто сделаны из снега. Это дивное зрелище, вот увидишь, – снежная зима посреди лета! В Иераполис с давних пор съезжается для лечения и просто укрепления тела знать из многих городов и стран. Сама Клеопатра любила приезжать сюда принимать горячие целебные ванны: считается, что они делают суставы гибкими, а кожу омолаживают[79]. Во все дома богатых горожан Иераполиса от источников проведены трубы и построены частные термы с бассейнами.

– И в твоем тоже?

– Конечно.

– А вода очень горячая, ею нельзя обжечься?

– У нас каждый купается в воде, какая ему больше по нраву: на самой горе бассейны расположены лесенкой: на верхних террасах самые горячие, а чем ниже, тем прохладней. В дома же поступает вода из верхних, самых горячих бассейнов, но по акведуку течет вода с ледников, и она доходит совершенно ледяная, не успевая нагреться на солнце, пока бежит по акведуку, поэтому бассейны можно наполнять водой, какой пожелаешь. Вот увидишь, тебе это понравится!

– А на кухни тоже проведена горячая вода?

– Вот уж не знаю, никогда не интересовался! А почему ты спрашиваешь?

– Ну как же! Ведь на кухне гораздо удобнее управляться, если не нужно сперва нагревать воду в котлах!

– А я об этом как-то не подумал! Какая ты у меня хозяйственная, Евфимия.

– Нет, я мало что умею, Аларих. Это вот Мариам и вправду отличная хозяйка, она готовить и ткать умеет, а я только шью и вышиваю неплохо.

– Это я вижу, – сказал Аларих, покосившись на рукоделие в руках Евфимии. Крестильная рубашечка для малыша была уже готова, даже вышивка наполовину закончена.