– Возможно, – мягко сказала она.

– Мне кажется, главное здесь, что вы оба беспокоитесь о девочке. Ты ведь говорила, что он очень добр к Маделин.

– Да. Терпелив и ласков, он заставляет ее смеяться. Джейк ей все больше нравится.

– Знаешь, собаки и дети хорошо чувствуют людей. Я понял, что наша такса тоже от него не убегает.

Энни фыркнула:

– Да она следует за ним, как нитка за иголкой. Бен поцокал языком.

– Ну вот видишь! Этот парень как будто со всеми подружился – разве что только не с тобой. – Последовала многозначительная пауза. – Как вы ладите?

Физически все слишком уж хорошо. Энни еще раз толкнула качели.

– Мы очень разные. Он любит, чтобы все было четко, ясно, распланировано наперед.

Бен почмокал языком.

– Представляю, как это плохо совмещается с твоим характером.

– Да, как я уже сказала, мы полные противоположности.

– Может, это и хорошо. Создает какой-то баланс между вами. Для Маделин хорошо.

– Наверное, – вздохнула Энни. – Но, Бен, ты не можешь себе представить, как мне ненавистна мысль, что я с кем-то должна ее делить.

– А он этого хочет?

– Он хочет прав на совместное воспитание, на совместную опеку родителей. И Генри утверждает, что он скорее всего этого добьется.

– Ты все еще боишься, что он может увезти ее?

– Нет, теперь, когда получше его узнала, я так не думаю. Джейк понимает, насколько Маделин привязана ко мне, а он действительно беспокоится за нее.

– А что он чувствует по отношению к тебе?

– Ко мне?! – вскрикнула Энни. – Какое это имеет отношение ко всему остальному? Да и откуда мне знать?

Бен засмеялся:

– Вы, девушки, знаете обо всем. Он ведь не женат. Не так ли?

Энни нахмурилась. И эту мысль она старалась гнать от себя прочь.

– Он вдовец, но не собирается вступать с кем-либо в серьезные отношения.

– Мужчины вообще не стремятся к браку, но у большинства из них есть глаза, Энни, девочка. – Бен минуту помолчал. – Роман между вами решил бы кучу проблем. Случались и более странные вещи.

– Не тот вариант. Он сказал, что никто никогда не сравнится с его женой, а я не хочу играть роль второй скрипки. Со мной это уже было в моем первом браке. – Энни опять переложила телефон к другому уху. – А потом, мы слишком уж разные.

– Ну, ты знаешь, что говорится о противоположностях. А потом, если он похож на Маделин, то не может быть безобразным.

– О, он совсем не безобразный!

Бен снова поцокал языком. Энни покраснела, поняв, что попалась на его приманку.

Она с облегчением увидела, как во двор вышла миссис Форест. Прикрыв ладонью трубку, Энни вопросительно посмотрела на нее.

– Не хотелось бы вас беспокоить, Энни, но у вас гостья, – сказала женщина.

– Мне нужно идти, Бен, – сказала Энни в трубку, – ко мне кто-то пришел.

Энни попрощалась с Беном и выключила телефон.

– Кто это?

– Сьюзен Моррисон.

Имя ничего Энни не говорило.

– Она сказала, что ей нужно?

– Нет. Сказала только, что хочет видеть вас и Маделин.

– Не объяснила зачем?

Вид у миссис Форест был обескураженный.

– Дама сказала, что она бабушка Маделин.

– Бабушка Маделин? – Родителей Джейка нет в живых, а мать Энни в Европе.

Энни, наверное, выглядела слишком растерянной, потому что глаза сиделки округлились.

– Она упомянула, что она неофициальная бабушка или что-то в этом роде. Я подумала, что, может, это ваша мачеха. Я удивилась, потому что ваш муж, когда нанимал меня, сказал, что у вас нет родных…

– Он мне не муж, – автоматически возразила Энни. Морщина между бровями у миссис Форест стала глубже.

– О, я хотела сказать – бывший муж.

Энни не стала ее разуверять. И так все слишком запутано. Видимо, эти сложности будут преследовать ее всю жизнь. Она тяжело вздохнула:

– Не важно. Посмотрите за Маделин?

– Конечно.

Энни вошла в дом через черный ход и направилась через прихожую к входной двери. Открыв ее, она увидела высокую темноволосую женщину в дорогом черном брючном костюме, с теплой улыбкой на милом лице.

– Привет, – сказала женщина. – Я Сьюзен Моррисон, теща Джейка. – Она протянула руку.

Энни пожала ее, пытаясь что-то понять.

– Ваша дочь была женой Джейка?

– Да.

– Я Энни Холлистер, приятно познакомиться. – Если Рейчел походила на свою мать, то неудивительно, что Джейк до сих пор не может ее забыть. Сьюзен была на редкость привлекательна – красива той холодной, ухоженной красотой, которая всегда вызывала у Энни восхищение. – Джейк рассказывал мне о несчастье. Мне очень жаль.

Сьюзен кивнула. На какой-то момент ее глаза затуманила грусть, но она, вздохнув, улыбнулась:

– Я знаю, что мой визит может показаться вам странным, но я боялась, что если позвоню вам, то вы откажетесь встретиться со мной.

– Почему?

– Ну… потому, что ситуация очень необычная. Я не знала, что вы чувствуете по отношению к Джейку и захотите ли встретиться с его семьей. – Сьюзен улыбнулась. – Мы не кровные родственники, конечно, но Джейк для меня все равно что сын.

Женщина была такой искренней, что не могла не понравиться Энни.

– Я рада познакомиться с вами. Проходите, пожалуйста. – Широко распахнув дверь, она отступила назад.

Сьюзен последовала за ней в гостиную, восхищенно осматриваясь.

– Какой великолепный антиквариат! – Она ласково погладила маленький столик.

– Благодарю вас. Все это принадлежало моим прадедушке и прабабушке.

Женщина остановилась возле шкафчика для лекарств.

– Очаровательно, просто как из музея.

– Мой прапрадедушка в 1800 году владел в Салине аптекой. И лекарства тут еще сохранились с тех пор, он сам их придумал.

Сьюзен, наклонившись, рассматривала содержимое шкафчика.

– Тогда действительно пользовались «Весенним тоником»?

Энни улыбнулась:

– Боюсь, что да. Моя бабушка говорила мне, что помнит, как мама заставляла ее пить его.

– Бог мой, мыло, мази, лосьоны – и какой ассортимент чая!

Энни кивнула. Интересно, рассказал ли Джейк Сьюзен об их семейном даре гадать по чайной заварке. Решив не выяснять это, она показала на диван: