— Нет, я не сержусь. Это вы меня простите. За целую неделю я не нашел времени побыть с вами наедине и спросить, не сердитесь ли вы на меня из-за всего, что мы с Тони наговорили по поводу вашей возможности снова выйти замуж.

— Тогда я и впрямь рассердилась, — призналась она. — Но потом подумала и решила, что не очень хорошо разбираюсь в мужчинах. Поэтому я буду благодарна тому, кто захочет стать защитой моему сыну.

— Вы не сделаете ошибки во второй раз. Я этого не допущу.

Она взглянула на Керкхилла. Неужели он действительно думает, не найти ли ей нового мужа?

Конечно, ей не нравилось, что придется спрашивать его согласия на повторный брак. Однако это случится очень не скоро, если вообще когда-нибудь случится. Если честно, Фиона думала о такой возможности, но единственный, кто приходил ей на ум, был сам Керкхилл. Он сказал, что она ему нравится. Возможно, догадался, что и ей он небезразличен. Однако после того, как все обернулось с Уиллом, Фиона не могла доверять собственным чувствам, не говоря уж о чувствах Керкхилла.

Они ехали молча, пока вновь не оказались возле кладбища. Фиона заметно вздрогнула, и он мягко спросил:

— Боитесь привидений?

— Нет. Но от этого места меня всегда бросает в дрожь, и в последнее время сильнее, чем раньше.

— Это чудесный зеленый склон.

— Да, но вид отсюда — просто вид на другой холм, такой же унылый, как и этот. Для своей могилы мне бы хотелось найти место повеселее. Чтобы открывался вид на реку или, может быть, западные холмы.

Керкхилл заметно напрягся, но сказал как ни в чем не бывало:

— Надеюсь, пройдут долгие-долгие годы, моя дорогая, прежде чем вам понадобится место для могилы.

Фиона улыбнулась и в ответ получила улыбку, от которой у нее потеплело на душе.

Тем временем ехавшие впереди Тони и Нэн наслаждались обычным несовпадением мнений. Их пикировка продолжалась и за обедом, пока Керкхилл не приказал молодому человеку снова выводить отряд в поле для учений. Затем заявил сестре, что Фионе достаточно первого раза верховой езды после долгих месяцев вынужденного покоя, и отправил ее вместе с эскортом назад в Данвити-Холл.

Фиона, в радостном расположении духа после конной прогулки, провела приятный послеобеденный досуг с Флори. Они обсуждали, какие одежки понадобятся в скором времени крошке Дэвиду, и составили список покупок для Парленда Доу, когда шкурник снова явится в Спедлинс. В прошлый визит Доу узнал, что у нее вот-вот появится ребенок. Поэтому Фиона надеялась, что он захватит с собой на продажу хотя бы несколько детских вещичек, которые позаботился приобрести, переходя с места на место.

Керкхилл распорядился, чтобы ужин подали в его комнату: он хотел заняться счетами и прочими делами, не прерываясь на еду. Фиона поужинала с Флори на террасе. Потом посидела часок с крошкой Дэвидом, покормила его и уложила спать. К тому времени как пришло время отправляться в постель, Фиона чувствовала себя невероятно усталой. Но у нее, однако, возникло такое ощущение, что жить в Спедлинс-Тауэре стало намного веселее.

Заросший лесом склон холма смотрел на обширную зеленую долину; под ногами расстилался чудесный ковер из диких цветов. В кронах деревьев пели птицы. Легкий ветерок шуршал листвой. Фиона лежала на траве, под огромным каштаном, склоняясь головой к плечу Дикона. Ее клонило в сон, но тут он шевельнулся и свободной рукой стал распускать шнуровку ее корсажа.

Один миг, и корсаж разошелся. Его ладонь легла на ее обнаженную грудь, дразня пальцами соски. Фиона тихо вскрикнула, но не открыла глаз. Хотелось наслаждаться ощущениями, которые дарили телу его пальцы. Над пологом листвы медленно плыла полная луна, и Фиона лениво удивилась — она не помнила ни того, чтобы открывала глаза, ни того, как спустилась ночь.

Лицо Керкхилла все время было в тени, но тут он медленно наклонился к ней и она заглянула в его глаза. Голова Дикона была в нимбе лунного света… Он поцеловал ее, страстно, проникая языком глубоко в рот. Самого его вкуса было достаточно, чтобы у Фионы закружилась голова. Она коснулась рукой теплой щеки Дикона, погладила его сильную грудь, поджарый живот и стала спускаться ниже…

Он слегка повернул голову, будто прислушиваясь. Теперь она хорошо различала черты его лица. Встретила глазами его пристальный взгляд, и тепло его улыбки согрело ей сердце.

Но вдруг его лицо стало таять — как странно! Вскрикнув, Фиона крепко зажмурилась. Когда она снова открыла глаза, оказалось, что она уже не лежит с ним и не смотрит на него, а стоит, глядя на землю, где в густой тени лежит какой-то странный предмет.

Темнота скрывала все, кроме его неясных очертаний. Шести футов в длину, громоздкий, неровный, словно набитый яблоками мешок.

Фиону пронзил ужас. Содрогнувшись, она поспешно отскочила назад, прежде чем поняла, что предмет, чем бы он ни был, лежит неподвижно. Тем не менее, Фиона застыла на месте словно каменная, да так надолго, что забеспокоилась, сможет ли теперь вообще сделать хоть шаг.

Но ей придется выбираться. Она была одна в ночном лесу.

Дикон исчез, словно растаял в воздухе. В лесу царила тишина. Луна спряталась за облако. Вокруг наступил непроглядный мрак, как только и бывает ночью в лесу. Жуткая, сверхъестественная тишина и неподвижность. Фиона слышала собственное дыхание… учащенное, слишком громкое.

Она сделала глубокий вдох, затем выдох, пытаясь успокоиться. Потом снова посмотрела вниз. Поразительно! Средь окружающего ее мрака она была не в состоянии различить даже стволы ближайших деревьев, однако контуры продолговатого предмета просматривались с какой-то зловещей четкостью.

Почему-то ее очень беспокоила его неподвижность. Фиона осмелилась ткнуть его носком туфли, очень осторожно. Мешок не шевельнулся, и тогда она ткнула сильнее. Ни малейшего движения.

Фиона вздрогнула. Несомненно, звук! Кто-то приближался.

Что она наделала?

Пытаясь вспомнить, она прижала ладонь к боку — кажется, тут ей было очень больно! Молнией пришло озарение — сюда ее ударил Уилл. Потом он сбил ее с ног, и она погрузилась во мрак. Очевидно, тот самый, что царил до сих пор, потому что сознание вернулось к ней посреди сводящей с ума гробовой тишины жуткого ночного леса.

Фиона напрягла слух. Жалобный крик птицы. Ей хотелось бежать, но она не видела тропинки. А еще она не могла оставить мешок лежать там, где он лежал.

Он принадлежал ей. Тут не было сомнений, хотя она не смогла бы сказать, почему да как. Что подумают люди, если она бросит его здесь? Разумеется, они узнают, что он у нее был. Значит, она несет ответственность за то, что он тут.

Мешок казался громоздким и невероятно тяжелым, но она была обязана его отсюда убрать. Необходимо его спрятать! Она не совсем понимала, почему его нужно спрятать, просто знала, что его нельзя тут оставлять. Не дай Бог кто-нибудь наткнется на него в непроглядной темноте и дотронется до него, как только что пришлось дотронуться ей.