Я съёживаюсь от ее прикосновения, обнимаю себя руками.

- Что еще? – грубо спрашиваю я.

- Ясно. Ты не слушала меня. Ладно, у меня нет времени повторять тебе все. Скажу главное – я беременна. От Кирилла.

Мои глаза, по-видимому, округляются настолько, что пугают Ларису. На первых порах. Потом, я вижу это по ее довольному лицу, ей такая моя реакция нравится.

- Он, правда, еще не знает, - заявляет она. – И я надеюсь, что узнает он об этом не от тебя.

Я ухмыляюсь.

- Ну, мало ли, - продолжает Лариса, - захочешь выяснить у него и ляпнешь. А мне хотелось бы сделать ему сюрприз, когда он меня встретит в аэропорту завтра.

У меня больше нет сил давать ей реакцию. Я тихо сижу, опустив голову и скрестив руки на груди. Моя голова пуста и только тихая боль покалывает сердце.

Резко встаю и хочу убежать из этого чертова ресторана. Лариса успевает перехватить меня за руку:

- Я знаю, ты хорошая и добрая девочка. Мне рассказывали про тебя общие знакомые. И ты не допустишь, чтобы ребенок рос без отца. Просто оставь Кирилла.

Она смотрит мне в глаза и мне даже кажется, что я понимаю ее сейчас. Кирилл ждет ее там, а она ждет его ребенка. А кто я в этой цепи? Меня там просто нет. Я – звено, которого не должно быть.

- Отпусти меня, - слабо произношу я, потому что бороться и что-то выяснять у меня просто нет сил.

Лариса отпускает мою руку и я бегу на выход. Выбегаю из ресторана и врезаюсь в какого-то мужчину, шепчу:

- Простите, - и собираюсь бежать дальше, но чьи-то руки хватают меня и удерживают. Я поднимаю глаза: Паша. Что он здесь делает?

Я отворачиваюсь от него, потому что по щекам уже бегут слезы.

- Ксюша, что случилось? С тобой все нормально? – Паша пытается посмотреть мне в глаза.

Но вся моя боль скопилась в горле и жестким комком не дает мне произнести ни слова. Мне сейчас нужна хоть чья-то поддержка, хоть чье-то плечо. И пусть это будет плечо Паши. В конце концов, ничего плохого он мне не сделал. Я кладу голову ему на грудь и его пиджак пропитывается моими слезами. Плевать.

Паша прижимает меня к себе и гладит по волосам.

- Пойдем, я отвезу тебя домой, - говорит он и под руки ведет меня к машине.

Он не задает вопросов, просто молча отвозит меня домой. Не напрашивается в гости, а дает мне возможность одной зайти в квартиру и разреветься вволю. Хорошо, что папа приезжает только завтра.

Я не помню, когда уснула в эту ночь. Но утром меня разбудил сигнал сообщения телефона. Я посмотрела на экран. «Ты уже встала?» - сообщение от Кирилла.

Я выключила телефон и положила его обратно на кровать, накрыла его подушкой. Сама зарылась в одеяло, пытаясь согреться. На дворе лето, а меня знобит. Так я провалялась, жалея себя и обижаясь тоже только на себя, до обеда. Но ведь сегодня возвращается папа. Не хочу, чтобы он видел меня такую.

Силой воли дотащила свое тело в ванную и встала под душ, позволяя ему смыть с себя оболочку от той, вчерашней, слабой и растоптанной Ксюши. Войдя после душа в свою комнату, сразу же подняла жалюзи. Собирая бесчисленное количество носовых платков, вспомнила про телефон. Достала его из-под подушки и включила.

Пятьдесят восемь пропущенных от Кирилла! И убивающее своей откровенностью сообщение от Ларисы: «Я скоро приземлюсь! Прислать тебе еще одно фото?» Я с каким-то остервенением заношу эти два номера в «черный» список. Всё. Не хочу. Включаю на всю мощность музыку и начинаю прибираться в квартире к приезду папы.

Понедельник выдался сложным. Я уже и забыл, что в Америке свои законы ведения бизнеса и, если в России я могу прямо и, порой используя простые и понятные любому, но запрещенные в печати слова, донести свои мысли до партнеров, то здесь, в этом американском болоте все надо делать завуалировано, улыбаясь и привлекая посредников.

Поэтому чтобы не сбиваться с мыслей, я просто отключаю свой московский номер и полностью погружаюсь в дела. Чем скорее я их решу, тем быстрее вернусь в Москву, к Ксюше.

Я остро ощущаю ее отсутствие рядом с собой. Меня как будто лишили чего-то важного, чего-то, без чего я не могу жить. И я не живу, я существую. Мое нахождение в Штатах ограничивается гостиницей и офисом. Даже в ресторан я хожу ради переговоров.

Немного разобравшись и наметив план дальнейших действий, я решаю написать Ксюше. На первое мое сообщение она не отвечает и я думаю, что она, наверное, еще спит. Все-таки, нельзя не учитывать разницу во времени. Но проходят часы, а она не отвечает. И на звонки тоже.

Она не может не слышать телефон столько раз, сколько я ей позвонил! А, когда я, в очередной раз не дождавшись от нее ответного звонка или хотя бы короткого сообщения, что все у нас нормально, набираю ей, то оказывается, что «абонент недоступен». То же самое я слышу на все свои последующие звонки. Что за нах?

Я отказываюсь верить, что причина ее недоступности – желание не говорить со мной. Может, у нее проблемы с телефоном? Я специально не ложусь спать и жду, когда в Москве начнется рабочий день. Набираю номер нашего московского офиса и прошу секретаря соединить меня с ассистентом административно-хозяйственного отдела.

И в ответ слышу то, от чего окончательно охреневаю: «Орлова Ксения заболела и написала заявление об увольнении». Я кладу трубку, даже не попрощавшись. Ни хуя не понимаю. Что могло произойти за эти дни?

Анжела, которой я звоню, когда немного прихожу в себя, не расположена к разговору. Бурчит что-то невнятное и быстро заканчивает разговор.

Блять, какой-то бесконечный серпантин без пункта назначения. И я за тысячи километров. Сколько я еще тут проторчу? Гребанные акционеры.

Жизнь входит в обычное русло. Медленно. Заставляя меня жить дальше.

Когда я сказала папе, что хочу уволиться и посвятить больше времени подготовке к институту, он не стал меня отговаривать, а даже обрадовался. К счастью, благодаря тому, что и приняли меня на работу по знакомству, и уволили тоже легко – без обязательной отработки.

Я и правда проводила много времени за учебниками.

Думала ли я о Кирилле? Конечно, думала. Это только казалось, что так легко выкинуть человека из головы. С первым моим парнем так и было. Но я, наверное, и не любила его. Хотя не наверное, а точно уверена, что не любила. А Кирилл… Кирилл подарил мне меня, показал, как может быть, если любишь. И любима. Я так, по крайней мере, думала.

Я жила со своими мыслями и переживаниями. Я не пыталась анализировать и старалась не вспоминать хорошее.

Каждый раз, когда в голове всплывали наши с Кириллом встречи, передо мной стояла сцена из ресторана, когда Лариса сообщила, что беременна.