Володя слушал его вполуха, внимательно осматривая полки шкафов. По карманам не полез, раз брат утверждает, что все обшарил. Там наверняка пусто. Сумка пока не попалась.

— Зачем она решила сдать кровь именно так?

Воронов нагнулся перед коробками с обувью. Такое множество! Даже у его жены было меньше. А она модницей была известной. Мама — их негласный семейный психолог — настаивала, утверждая, что, если женщина шикарно одета, у нее повышается самооценка. У его жены это, видимо, зашкалило, раз она разрушила их семью.

— Понимаете, она боялась, что у нее что-нибудь обнаружится и это предадут огласке. Она… Сестренка некоторое время назад, год назад примерно, встречалась с одним иностранцем. Потом он уехал, и она из каких-то своих источников узнала, что у него серьезные проблемы со здоровьем обнаружились. Вот она и не захотела светиться. — Андрей сжался весь, обхватил плечи руками, принялся раскачиваться взад-вперед, повторяя как заклинание: — Все же было хорошо… Все же было хорошо… как такое возможно?

— Может быть, ее заразил новый партнер?

Воронов отодвинул пару коробок и едва не закричал от радости. Сумка! За штабелем обувных коробок обнаружилась большая женская сумка, туго набитая чем-то. Он вытащил из кармана большой носовой платок, который выручал его неоднократно. Подхватил за угол сумки и потащил ее из шкафа. Осторожно поставил на ковер. Глянул на Андрея. Тот даже не заметил, погруженный в свою печаль.

— Это ее сумка, Андрей? — окликнул его Воронов. — С ней она вернулась из больницы?

— Что? — Тот дернулся, глянул, болезненно сморщился. — Да, кажется, да. Я на работе был, когда она выписалась. Но сумка с ней была в больничке, это точно.

— Ее кто-нибудь трогал?

— Кого?

— Сумку кто-нибудь трогал?

— Кто, например? — Все тот же рассеянный непонимающий взгляд.

— Вы, например! — Воронов начинал терять терпение. — Когда карманы ее одежды проверяли!

— Так я не видал сумки-то. Она где была? В шкафу? Я не видал!

— За коробками с обувью.

— А-а-а, тогда понятно. Я туда не заглядывал. А что в ней? — И он потянулся, сполз с дивана коленками на ковер, попытался схватить за молнию.

— Стоп! — крикнул Воронов, и рука брата погибшей повисла в воздухе. — Не надо ее трогать! На ней, возможно, остались отпечатки.

— Чьи? Танины? Так их тут полно! — Он повел подрагивающей рукой вокруг себя. И снова всхлипнул. — Только и всего, что от нее осталось. От живой! Господи… Господи, за что?!

Чтобы как-то отвлечь его, Воронов заставил Андрея поискать чистый полиэтиленовый пакет, желательно размером побольше. Тот ушел и пропал. Минут двадцать его не было. Воронов успел и в сумку заглянуть, и среди вещей покойной порыться. Ничего интересного. Андрей прав. Ни клочка бумаги, намекающего на что-то, что могло бы им помочь в поимке преступника. Ни единого намека на существование у Татьяны молодого человека. Мобильный телефон с места преступления пропал вместе с дамской сумочкой. Мобильный оператор, после вручения ему ордера, пока готовит информацию. Но что-то подсказывало Воронову — они там ничего не найдут. Эта хитрая тварь вряд ли засветилась на телефонной связи с Татьяной.

— Вот. Такой пойдет? — Андрей вернулся в комнату покойной сестры и протянул Воронову большой пакет для продуктов. — Чистый, новый.

Воронов упаковал в него сумку Татьяны, искренне надеясь на чудо. Искренне надеясь на то, что на ней остались отпечатки парня, который ее встречал возле больницы. И о котором ничего не было известно Таниным близким и друзьям. Но он все же уточнил у Андрея еще раз.

— Понятия не имею, кто ее мог встречать! — искренне изумился тот. — Она ни разу не обмолвилась ни о ком. И вообще, у меня сложилось впечатление, что после последнего неудачного романа она стала остерегаться мужчин.

Остерегалась, да не всех! Если, конечно же, Гришина Елизавета Владимировна ничего не напутала, не приврала и не придумала от скуки.

Он вернулся в отдел. Сразу отправил сумку погибшей на экспертизу и отправился в кабинет, где Гришина должна была работать с экспертами по составлению фоторобота.

Главный специалист в данном вопросе — Машин Иван — отсутствовал.

— Дочка у него заболела, а жена в больнице лежит, вот его и нет, — объяснил Никита Сизов, который чего-то околачивался в их кабинете. Наверняка заварку пришел клянчить. — Вон и Григорий сработал не хуже. Взгляни, Володя, взгляни.

Воронов принял у Никиты из рук портрет и в первый момент чуть не рассмеялся.

— Вы охренели, что ли, мужики! — рассвирепел он через минуту, рассматривая фоторобот под разными углами. — У меня какой труп по счету, а? Подсказать или сами вспомните? Вы чего тут ерундите-то?

— Мы не ерундим, — проворчал Гриша и зашуршал бумагами на столе. — Тетка эта того, блин… Достала!

— Она вас достала, и вы вместо того, чтобы работать, как следует, портрет Есенина мне тут подсовываете?! На знаменитого покойника мне, что ли, все убийства свалить, а?!

— Ладно, Володь, ты не кипятись. — Никита хихикнул и Грише подмигнул. — Я же тебе говорил, что озвереет.

— Играетесь все! — Воронов выругался. — Ну! Есть что стоящее?

— Вот что у нас вышло часом позже. — Теперь уже Гриша, помощник Машина Ивана, протянул портрет Воронову. — А сначала ну никак. Бестолковая какая эта Елизавета Владимировна. То такой нос, то вроде нет. То снова не такой, то вроде и да… С инфарктом можно свалиться от такой свидетельницы, чес-слово!

— Плохой свидетель лучше, чем никакого, — проворчал Воронов, внимательно рассматривая фоторобот. — Это первый свидетель, который у нас появился за такое-то время.

— А Арина твоя Богданова? А? Разве не свидетельница? — напомнил Никита, помахивая в воздухе портретом покойного знаменитого поэта. — Она убийцу твоего не только видела и слышала, но еще и на себе ощущала. Замечу, вовсе без одежды! Голого!

— Толку-то! Лица не видела. Голос опознать не может. По запаху мятной жвачки, что ли, его искать! Ты вон, Никитушка, тоже, между прочим, любишь дыхание освежить.

Воронов с Григорием уставились на жующего жвачку Никиту. Тот от растерянности замер, потом отмахнулся:

— Да идите вы, шутники! — и обернулся к Володе: — Ты чего там нам в лабораторию приволок? Лаборант позвонил, сокрушается. Говорит, одного белья с носками грязными полсумки.

— Работай, Никитушка, работай! — Володя скроил сочувствующую улыбку. — Особое внимание на саму сумку. На ней могли остаться отпечатки этого вот парня. Может… Ну может, сейчас хоть повезет, а?

Повезло ему на следующий день. Когда он собрал своих подчиненных в своем кабинете на утреннее совещание.

— Вот этот человек, по свидетельству очевидца, встречал погибшую возле больницы. — Воронов встал со стопкой размноженных композиционных портретов, прошелся по сотрудникам и вручил каждому в руки. — Внимательно всмотритесь. Может быть, где-то пересекались. Или…